Да и сама косуля – очень уж красива, красивее козочки никто не видывал. Только злонравна она – держись, брат, коли боги немилостью своей оделили и встретиться на лесной тропе с нею довели.
Заведет путника в чащобу, обманет-запутает, дорогу перекроит. Охотников с выездом в болото заманивала, коней пугала, собак хвосты поджимать заставляла. Других зверей за собой водила с легкостью – вот, сказывают, как набежит стадо косулье на посевы, как потопчет-повыест молодые всходы! Или перед самой уборкой придет сбивать-топтать зерно – и хоть ты ставь сторожей, хоть не ставь, хоть ловушками огороди все поле – обойдет, обхитрит, рожками сверкнет вдали – ищи ветра в поле, а козу в лесу! И прочих зверей за собой уведет, окаянная.
Сколько-то оборотов изводила та козочка людей, покуда не принялись они роптать да барону Готриду пороги оббивать. А тот и сам не рад – и его охотников дурит окаянная козочка, и его ловчих за нос водит златорогая. И гонцов в болота заводила, бывало… даже охоту, до которой барон прежде горел великою страстью, Готрид Хромой ровно разлюбил. Как говорят – когда сам ту косулю с девичьим лицом увидел. И, хоть то и запрещено было открыто рассказывать, шептались потихоньку – у козочки, у косули с рожками из золота, лицо юной тавтейрской госпожи Лалейн. Той, что убил барон, как убил ее брата – войдя в ворота гостем и посланцем якобы воли прежнего барона.
Охотиться разлюбил барон, впрочем, не с одного разу – гонялся за той косулей он много, пару коней в топях оставил, трижды едва не заблудился – верные собаки помогали выбрести. Падал с лошади не раз, не считал уже даже собак не вернувшихся да егерей заплутавших. Пока не сломал уже и без того хромую свою ногу, в очередной раз не удержав шарахнувшегося коня – все тщился поймать сверкающую белым «фартучком» козу с дивным девичьим ликом. Так, во всяком разе, рассказывают, но вернее куда как будет сказать – пока не остановилась, не обернулась и не вперила звездный свой взгляд дева-косуля в лицо барона. Вот этого-то взгляда он и не смог вынести, и после больше сам на охоту за нею не отваживался выезжать. Поручал разным ловкачам и охотникам. Нанимал егерей, звал к себе, суля золото, со всех крайморских краев – изловите мне эту козу, награжу так, как и король не награждал!