Дроны имели небольшую дальность применения — точнее, они могли
управляться и на расстоянии нескольких километров, да только в зоне
никто их так далеко от себя не отпускал. Если только они не были
дешёвыми игрушками, типа разведчиков камикадзе, а дорогие боевые
дроны обычно применяли не далее чем на сотню метров. Иначе группа
просто не смогла бы оказать им боевой поддержки.
А это значит, что две конкурирующие за его голову группы
охотников, да ещё вступившие в опосредственный воздушный бой друг с
другом займутся выяснением отношений, хотя бы в виде переговоров.
Но никто из них, совершенно точно не подставит спину конкурентам,
погнавшись за Сетом. Поэтому он бежал по наиболее короткому
маршруту, уводящему его от места контакта — по прямой, и не думал о
плохом.
Через пару минут к месту боя вышли две группы. Одна, та, у
которой была летающая гильотина состояла из одних кровавых эльфов.
Классика жанра — эти ходили в зону за фрагами. Для любого кровавого
эльфа в Зомбилэнде главным смыслом жизни была длина его килборды —
списка убитых в честном и нечестном ПВП. Пять отморозков, да ещё
потерявших дорогое, если не уникальное оружие.
И шестеро профессиональных жёлтых сталкеров — да была и такая
градация — зелёные — нубы и кемперы, жёлтые — профи, и красные —
ветераны, кто хоть раз вернулся живым из красной зоны. Кровавые
эльфы и прочие маньяки, охотящиеся ради удовольствия, а не добычи,
в эту Цветовую дифференциацию штанов зомби зоны не входили, а
значит, их общество, с точки зрения нормальных сталкеров, было
лишено цели. В любом другом случае они бы просто анигилировали друг
друга, но сейчас на кону стоял миллион.
Разумеется, ни охотники за скальпами, ни профессиональные
сталкеры не имели доступа к чату кемперов, где изначально появилась
объявление «живым или мёртвым», но среди кемперов далеко не все
были романтиками большой дороги, больше половины кемперили на
полставки, так что весть о выгодном заказе сразу пошла гулять по
гильдейским и клановым форумам.
Говорят деньги портят человека, так что вместо того чтобы
устроить нормальную зоновскую разборку, две группировки быстро
пришли к выводу, что время — деньги. В данном случае, каждая минута
промедления, с учётом взаимного уничтожения их дронов, уменьшала
вероятность нахождения цели в зоне. Так что минут через пять
одиннадцать друзей Оушена бросились в погоню. Правда, если бы они
видели, с какой скоростью двигалась их цель, они бы не потратили
столько времени на выяснение, кто кому должен за дрон, и в какой
степени делить миллион на две команды с неравным числом членов.