Аромат книг - страница 41

Шрифт
Интервал


И наконец листы, располагавшиеся вверху пирамиды, причудливо изогнулись, образовав лицо, похожее на те, которые кукольных дел мастер лепит из папье-маше и клея, лицо с выпуклым лбом, широкими скулами и большим носом-картофелиной. Когда Всезнайка открыл глаза, жёлтые, словно пожелтевшие газетные страницы, было хорошо заметно, что он косит.

– Тебе нужны очки, – вырвалось у Мерси, которая сидела, отодвинувшись на своём стуле далеко назад, с таким потрясённым видом, как будто в неё угодил пушечный снаряд.

– А у вас, миледи, двойной подбородок, если вы сидите с таким брюзгливым выражением лица. Если вы, конечно, простите мне эту дерзость.

Она сглотнула и выдвинула подбородок вперёд:

– Я ценю в собеседниках честность.

– Тогда, с вашего позволения, вам следовало бы привести волосы в порядок и отказаться от привычки грызть ногти.

– Пожалуй, столько честности я не вынесу.

В основании перевёрнутого кулька что-то зашуршало: с каждой стороны из-под стопки листов вылезли по три толстых пальца, три слева и три справа.

– Единственный человек, которому разрешается стоять на этом столе, – это я, – заметила Мерси.

– Прошу прощения. – Кряхтя, ветератор неуклюже спрыгнул на пол и, слегка покачиваясь, встал перед Мерси; в его широком основании лежала раскрытая кожаная обложка, но её не было видно. У этого странного существа не было ни рук, ни ног, но было шесть пальцев, и Мерси втайне радовалась этому: иначе он, возможно, ринулся бы расчёсывать её спутанные волосы на манер придворной камеристки.

– Ты больше, чем я думала, – сказала она.

Она по-прежнему сидела на стуле, поэтому её глаза находились примерно на уровне глаз ветератора. Его мятое, сморщенное лицо во всех направлениях покрывали строчки: страницы здесь сходились под самыми невероятными углами. На его широком приплюснутом носу красовались слова «центробежная сила», однако это не означало, что в следующий раз там будет написано то же самое: каждый раз, когда Всезнайка восставал из своей обложки, страницы, из которых он состоял, образовывали новые сочетания.

– Значит, Седжвик сдержал своё слово, – пробормотала она.

– Мне незнаком джентльмен, носящий это имя.

– Похоже, мне также следует отказаться от привычки размышлять вслух.

– Я в высшей степени молчалив. Никто никогда не узнает, о чём мы беседуем. Или о чём вы размышляете вслух.