На мгновение я по-настоящему оторопел. Еще один неожиданный поворот. Профессор Грин с большими печальными глазами и фальшиво-слащавой улыбкой – писательница! Сколько еще неизведанных сторон я открою в ней чисто случайно? Признаться, мне тоже стало любопытно, о чем она пишет.
– А где ты купил эту книгу? – спросил я с искренней заинтересованностью.
– В интернете. Она пишет только на английском, поэтому в магазине нет, – пробубнил Гидо, усмирив свою агрессию.
– Гляньте-ка, а наш очкарик и правда залип на госпожу Грин! Хочешь ее, да – эту белую шоколадку? Ну скажи! – завопил Фаби во весь голос. В этом парне было ноль такта. Гидо еще больше покраснел, потому что слова Фабиана слышала как минимум половина столовой.
– Заткнись, чертов придурок! Промыл бы уже свой поганый рот! Как же мерзко! – заорал Гидо.
Запахло серьезной ссорой. Я решил вмешаться.
– Хватит, Фаби! Ты правда зашел слишком далеко! Извинись! Это уже не смешно.
– Да ну вас! Совсем юмора не понимаете! Смотреть на вас тошно, все такие правильные!
Фабиан обиженно схватил свою сумку, пустую тарелку и пошел на выход. Дирк хотел рвануть за ним, но я его остановил.
– Пусть идет. Ему нужно остыть и подумать над тем, когда стоит открывать свою варежку, а когда нет.
Дирк сел обратно.
– Не злитесь, парни. Он лезет ко всем подряд, потому что у него с подружкой не клеится. Он не говорит, что случилось, но его это гложет. Недавно они ругались по телефону.
– Если у него проблемы, это не значит, что он может срывать свое плохое настроение на друзьях! – справедливо заметил Гидо.
– Кажется, пора сходить напиться. Там все и уладим, – предложил я.
– Без меня! Надоело! – буркнул Гидо, подхватил рюкзак, книжку и тоже испарился.
Я удивленно проводил его взглядом. Гидо терпеливый парень, и обычно он очень хорошо справляется с выкрутасами Фабиана. Но, видимо, и у него есть предел, чего Фабиан, к сожалению, не замечает.
– Этот обормот его реально достал, – подтвердил Дирк мою теорию. – Теперь не знаю, как их мирить.
Я вздохнул печально. Только этого нам не хватало – разлада в нашем дружном квартете. Но еще сильнее меня занимал неподдельный интерес Гидо к Кассандре. Откуда он узнал, что она пишет книги? Он намеренно собирал на нее досье или она ему сама сказала? Я не хотел спрашивать Гидо об этом. Он слишком остро реагирует на расспросы о личном. Впрочем, у него все равно нет никаких шансов, и даже не из-за его хронической стеснительности. Если он вдруг решится признаться ей, что влюблен, она его к себе не подпустит. Так я себя убеждал. Мне не нравилась мысль, что мой друг испытывает к Кассандре серьезные чувства, – это я точно знаю.