Я медленно водила кончиком пальца по его ледяной руке, улыбаясь сквозь слезы.
“Почему ты пришла?” Он, наконец, повернулся ко мне.
“Сара сказала, что ты болен.” Голос дрожал и прерывался.
“Только поэтому?”
“Нет…” Я покачала головой, продолжая натягивать улыбку, слезы скатывались по щекам. “Я б.. без тебя не могу,” – втянув воздух носом и ртом, сказала я.
Мой страх пропал. В голове был чистый лист, кто-то навел там порядок, разложил все по полочкам и не сказал, что теперь будет намного проще признаваться в любви. Некуда больше прятаться. Я не понимала, как произнесла эти слова. Они вырвались случайно. Точнее, я хотела их сказать, но не думала, что сделаю это настолько быстро. А вообще, Оскар никогда не должен был слышать такое от меня, ведь, это сложно, быть любимым, но не иметь возможности любить самому. В какой-то момент это станет “жалостью”, даже, если, на самом деле, не будет ею являться. Я помнила его слова, что “Жалость – плохое чувство! Даже тогда, когда нет ни одного!”
Я, кажется, до конца не осознавала, что происходило. Оскар равнодушно смотрел мне в глаза, ничего не делал и не говорил. Я рассматривала черточки его лица и расстрепанные волосы, как его грудь вздымалась с каждым вздохом, как напрягалась на виске вена, пока он пытался найти нужные слова. Я не сводила глаз, пытаясь разглядеть в нем что-то личное и ранимое.
Он облизал губы и склонился ко мне, слегка касаясь остреньким носом моей щеки.
“Я безумно тебя хочу, но я не могу.. сейчас....”
Мой взгляд был непонимающим, и, наверное, он его понял, но промолчал. Оскар уткнулся лбом мне в плечо; я слышала, как билось его сердце и прерывалось дыхание. Он боялся, боялся говорить мне эти слова, да и не только мне, вообще, кому-либо. Его зрачки расширились, а на лице читалось сочувствие, не знаю почему. Может быть, он сочувствовал себе, что не может любить, а, может, мне, что я видела его таким. Я обхватила его и крепко прижала к себе. Пропуская пальцы сквозь его густые мягкие волосы, я нежно водила ими по голове и шее.
“Знаешь, вместо 19 безумств, я выбрал одно – любить тебя всю жизнь. И я его совершу, обещаю.”
“Я научу тебя любить, слышишь? И я всегда буду рядом, только, пожалуйста, скажи, что пройдешь терапию, я прошу тебя..!”
Сжимая его кофту, умоляюще шептала я. По-моему, я задыхалась в собственных слезах, но не отпускала Оскара. Боялась, что больше не смогу обнять. Он кивнул и уставился на мои губы. Я приоткрыла их на миллиметр, и он меня поцеловал. Одновременно, пытаясь глотать воздух ртом, я в ответ касалась его холодных губ. У нас был один воздух на двоих. Мои легкие наполнялись его воздухом. Холодным, но без этого воздуха, я больше не могла дышать. Оскар был нужен мне, как воздух; он был моим воздухом. Я взяла его за плечи, но он тут же, вздрогнул и невольно напряг губы. Теперь, я знала, в чем была его проблема. У него было соматоформное расстройство, вызванное соматизацией – своего рода «отелесниванием» негативных эмоций, приводящее к возникновению дискомфортных телесных ощущений, один из механизмов психологической защиты человека. Все шрамы на его теле причиняли ему сильную боль.