– А влюблена?
– Влюблена.
– А как зовут мужика, в которого влюблена.
Марину коробит слово «мужик», она такая утонченная у нас девочка. Она морщит нос, но отвечает.
– Артём.
– Чтобы у Артема твоего всегда стояло, – нараспев начинает баба Люба и деловито охлопывает Марину букетиком по груди, плечам и попке, – чтобы давал баблосы, решал бы все твои семейные вопросы.
Никуда он не денется, когда разденется,
И пойдешь ты с ним под венец,
Главное, чтобы у него хорошо стоял конец.
И воздушная Марина на глазах начинает возвращаться с небес на землю, оттаивать, наливаться вполне себе земным румянцем и хохотать. И мы тоже хохочем.
– Держи, красавица, на счастье, всего триста рублей букетик травы волшебной. Трава эта зовется поебень.
Мы опять хохочем, а Марина молниеносно выкладывает деньги. А баба Люба уже поворачивается к следующей девушке, и тоже к матери-одиночке, вот ведь психолог!
Через двадцать минут все наше хихикающее и раскрасневшееся женское сообщество укомплектовано венками и букетиками, а величественная баба Люба неторопливо шествует далее по пляжу.
Все вдруг тоже начали собираться, кто в музей, кто обратно в гостиницу, кто за сувенирами.
– Хочешь пойти кофе выпить в пиццерию? Мы вчера такую пиццерию классную с Сашкой нашли, – предложила мне Маша.
– Да что вы все таскаетесь, на свою задницу приключения ищете? Детям вон спать пора.
– Мамо, дети в коляске могут поспать. Мы быстренько!
Мамо, ворча, уходит в гостиницу с Мариной и Еленой направо, а мы с детьми и Машкой – налево по набережной. И снова я ощущаю такую полноту жизни, такую радость и счастье, от всего вокруг, от этой бабы Любы, от Коктебеля, и моря, от влюблённости своей. Мы проходим ларьки с ароматным крымскими мылами и маслами, затем санаторий, рядом с которым растут высоченные вековые, наверно, сосны, тут так приятно идти в теньке, дыша смолистым ароматом, а наши дети подбирают сосновые шишки. А вот музей Волошина, надо мне в него будет обязательно зайти. Наконец, доходим до пиццерии. После жары и уличного шума приятно оказаться в прохладе и тишине под вентиляторами, за красиво накрытым столом, и с ароматом каких-то цветов, заносимым в отрытое окно.
Мы заказываем пиццу – сочную, истекающую сыром, помидорами, и базиликом. А потом – два кофе и чизкейки. Дети лопают чизкейки, а мы наслаждаемся вкусом кофе и болтовней.