В общем, если кто и шутил со мной, то это точно были не обитатели дома. Может, Толька, подумал я, – тот славился изощренными розыгрышами. Хотя веревка для такой шутки должна была быть довольно длинной, и я не уверен, что ей можно было так искусно управлять издалека, прячась в доме.
Но никаких сомнений я тогда не испытывал, и без страха шагнул в прохладный сумрак подъезда. И когда глаза привыкли к мраку, я увидел, как веревка бесшумно скользит вверх по лестнице на второй этаж. Вот тут я немного задумался, а точно ли происходящее укладывается в рамки обыденного. Но я был восьмилетним ребенком, и такие мысли еще не вошли в мою практику. Только сердце заколотилось сильнее в предвкушении развязки.
Взлетев на второй этаж, я опять поначалу потерял веревку из виду. А она свисала из люка на чердак. Попасть туда и на крышу этого дома было нашей давней мечтой, хотя бы потому, что там в водосточной трубе застрял мячик Алёнки, да и вид оттуда должен был быть великолепный. Но выход на крышу был закрыт отнюдь не на замок, а заварен крест-накрест двумя толстыми железными рамами. Причины такого никто не знал, включая старожилов. Чтобы дети не лазали, говорили старики, чтобы отмахнуться от надоедливых детских расспросов.
И вот сейчас железные рамы отсутствовали, люк был открыт, а веревка свисала оттуда и маняще покачивалась. Я почувствовал себя котенком, с которым играют фантиком, привязанным к бечевке. Желание во всем разобраться потребовало немедленно лезть на чердак. К тому же неизвестно, сколько он будет открыт, упускать такой шанс было нельзя – потом никто не поверит, а если и поверят, то засмеют за нерешительность.
Надо понимать, что если бы я туда не полез, этой истории среди страшилок бы не было. Итак, я схватился за перекладины ржавой лестницы и отправился за веревкой. Из того что я помню о том моменте, это звенящая тишина, на фоне которой стучало мое сердце.
На чердаке было светло – свет беспрепятственно проникал через щели под крышей, а пыль столбом висела в воздухе. На полу я обнаружил свежий след от веревки. Он уходил за фанерную ширму, а вон и кончик еле виднелся в уголке. В два прыжка я достиг перегородки и заглянул за нее. Там я увидел самое страшное за всю свою жизнь, такое вообще никогда не забудешь и ничего подобного не представишь.