И я пытал её, когда мы оставались одни. Выговаривал, грозился, что брошу, если не перестанет кокетничать с другими. Она удивлялась, отвечая: «Почему? Дело твоё, но я люблю общество», – и всё в таком духе. Так и следил до пятого курса, хотя точно знал, что она ни с кем, кроме меня, не встречается. Но мне это казалось неестественным, я был не уверен в себе. Вокруг неё так и вились стиляги в туфлях на толстенной подошве. Той зимой она уехала домой на каникулы, в Сибирь, и, вернувшись через три недели, позвонила мне, не дожидаясь, когда мы увидимся, и сказала, что вышла замуж. Вот так. И положила трубку.
Я, естественно, опешил, подумал, что это шутка! Еле дождался утра, помчался в общежитие. Она ко мне даже не вышла! И меня не пустила к себе. А когда начались занятия и я попробовал заговорить, она зыркнула на меня как на врага и отошла. Кончено. Мы никогда больше не общались, хоть и продолжали учиться в одной группе. Я, как увижу кольцо на её пальчике, чувствую, что зеленею от бешенства, но сделать ничего не могу, потому что уж я-то знал, как серьёзно она относилась к любви. Не понял, почему она так поступила? Потом только до меня дошло, что вёл я себя как последний истукан! Пять лет унижал недоверием, в то время как она ждала от меня спокойствия. Кто-то другой дал ей его.
– Прости, она не любила тебя, если в три недели променяла на проходимца! – неожиданно зло воскликнул Василий. Его глаза гневно блеснули. – Или у неё кто-то был дома, в Сибири, с кем она встречалась? Вдвойне мерзость.
– В том-то и дело – не было! И не проходимец вовсе, а вполне приличный человек, как мне сказали. А так сошлось. Более надёжным он ей показался, или я надоел. И правда, сколько можно было терзать! Она принадлежала мне, а я каждое свидание устраивал сцены! Так и уехала из Петербурга, не сказав «до свидания». А я вскоре женился. Не стал долго ждать, когда встретил хорошую девушку. Зачем? Чтобы опять кто-то более смелый, уверенный увёл её от меня? Живём счастливо, хорошо ладим, а нашу дочку я назвал Маруся, Маша – по имени моей царевны. Жена, естественно, не знает. Ни к чему.
Кузьма взволнованно замолчал, и они с Василием, оба разом, открыто посмотрели на девушку. Почувствовав их движение, она подняла глаза от журнала и, обернувшись, сказала с улыбкой: