– О как. – Мне стало мерзко,
поскольку подобные штуки я никогда не любил. Да, подобное случалось
сплошь и рядом, это не секрет, но, как правило, делалось хоть
сколько-то взаимообразно. Да, твой материал увели, но ты за это
что-то получил. Рекомендацию, повышение, деньги, наконец. Но вот
так – это уже свинство. И при этом мне ясно, отчего все молчат
столько времени. Устроить скандал – дело несложное, но он по тебе
самому и вдарить может, все же знают, кем мне Вика приходится. Я
принимаю ее сторону, скандалист вылетает с работы, а тут оклад
хороший, график удобный и чрезмерно не трудят. Вот они и молчали
все это время, пока, как видно, совсем клапан не пережало. – А
ответь мне, милое дитя, сколько твоих материалов в номере?
– Это так важно? – мило улыбнулась
девушка.
– Хотелось бы знать, – кивнул я. – Но
ладно, изменю вопрос: сколько твоих заметок отправилось в
корзину?
– Все, что я подготовила за неделю, –
усмехнулась Елена. – В новом номере нет ни одного моего материала.
Но я по этому поводу не убиваюсь совершенно, лучше корзина, чем
чужое имя под своим текстом.
– Ну, тут согласен, – покивал я. –
Давно тебя сливают таким образом?
– По-черному – недели три, – охотно
ответила Шелестова. – Причем если бы эта инициатива исходила
непосредственно от Виктории Евгеньевны, я бы хоть как-то могла это
понять, но тут… А когда я попыталась с Ксюшей поговорить, прояснить
ситуацию, мне было рекомендовано не тратить служебное время и лучше
работать над текстами, поскольку те неудобоваримы. Причем
настоятельно так рекомендовано, правильным таким тоном. Жутко
хотелось ее стукнуть. Юмор в данной ситуации не поможет, она на
этот счет стерильна, а вот кулак… Но удержалась и решила, что
подобные конфликты надо решать по-другому.
– Удивила. – Я почесал нос. – И тем,
что в драку не полезла, и вот таким подходом к вопросу. Очень уж на
тебя не похоже.
– Есть у меня в запасе Очень Хитрый
План мести, на тот случай, если я в вас ошиблась. Время было его
подготовить. – Елена нахмурилась. – Патрон, подобные штуки – это
очень грязно. Всякое понять можно, но это… Да и вообще, у нас тут
все маленько прогнивать начало. Все не слепые, видят, что
происходит. Все, кроме вас. И всех это беспокоит.
– И Вика?
– Она смотрит только на то, что ей
показывают. Ну и потом, она же в плюсе, так что все здорово. Самой
писать ничего не надо, за нее работает Ксюша, а после ставит под
отличными статьями, якобы ею же написанными, фамилию Травникова,
делая ту самым плодотворным автором издания. Ведущим автором.
Знает, стерва, что Таша в разборки не полезет, как и все остальные.
Так чего ради замечать очевидное? – фыркнула Шелестова. – Остаюсь
я. Но что стоит мое слово против ночной кукушки? К тому же вчера
меня вежливо предупредили, что если буду много говорить, то очень
скоро вылечу за борт, как самый бесполезный сотрудник редакции. Три
номера – и ни одного моего материала в них. Это профнепригодность.
Замечу: это не Виктория сказала, а все та же Покровская. Голос,
блин, Саурона!