На том мы и расстались, причем мое
настроение было испорчено бесповоротно. Ну а новости, которые на
хвосте приволокла Шелестова, добили последние теплящиеся в душе
огоньки природного оптимизма.
И самое главное, в подобной ситуации
начинаешь видеть то, чего на самом деле нет. Да-да, Лена права,
истина чаще всего выглядит как бред сумасшедшего, но не могут же
утренний разговор и гнильца, что завелась в редакции, быть звеньями
одной цепи? Просто в силу того, что в «Радеоне» до нашего аквариума
дела вообще никому нет. Ну кроме, разве, Верейской, да и то
исключительно с производственной точки зрения. Ей наверняка по
барабану, кто именно клепает заметки – тот ли, другой…
Хотя есть еще госпожа Свентокская,
которая так нежно меня любит, что готова на любую гадость, но
здесь-то в чем ее интерес? Сковырнуть меня с кресла ей не под силу,
по крайней мере, сейчас. У меня слишком мощные тылы. А когда все
кончится, так я и сам с него слезу, причем сразу.
Развалить работу, чтобы потом указать
на мою некомпетентность? Опять не вариант, и по той же самой
причине. Есть у меня подозрение, что даже если мы выпустим
еженедельник, состоящий из одних старых анекдотов и похабных
картинок, то мне и это сойдет с рук. Я вообще серьезно сомневаюсь,
что кто-то из руководства «Радеона» хотя бы листает «Вестник
Файролла». У них слишком много дел, связанных с подковерной возней,
им не до чтения. Олеся опять же не в счет, разумеется.
И все равно – совпадения, совпадения.
А я в них не верю, причем совершенно.
Ладно, раскручу я эту тему, докопаюсь
до истины. Если есть кто-то, кто стоит за внешне безобидной Ксюшей,
я его на белый свет вытащу. Сам не справлюсь, не получится, не
захочет она слушать мои разумные доводы – ничего, я тогда Азова
попрошу помочь. Кто-кто, а безопасник тут точно ни при делах, и в
совпадения он, как и я, не верит. Привезут нашу тихоню в «Радеон»,
покатают на лифте, покажут подвал – запоет как миленькая. Все
расскажет – что знает и что не знает. Даже сумму, что поляки Гришке
Отрепьеву в начале семнадцатого века за пособничество в захвате
Москвы обещали выдать, – и ту назовет. У Ильи Палыча талант
переговорщика, это всем известно.
И мне ее будет не жалко. Все могу
понять и кое-что даже простить. Карьера, положение, деньги – это
серьезные стимулы, ради них можно на многое пойти, если внутри
человека сидит амбициозный чертик, но меру знать надо. И границу
видеть, за которую не стоит переходить. Она на подобных мелочах
решила не заморачиваться, так что моральных обязательств у меня
перед ней не возникнет.