– Вы об этом пожалеете, – пихнув осколки ногой, пообещал ему Хоффман.
– Уже жалею, – ответил ему Гай Юлий. – Что не об вашу голову!
Хоффман, разумеется, тут же расписал в общих чертах ближайшее будущее «этого зарвавшегося наглеца» и выразил надежду, что тот очень скоро запоёт по-другому. Заместитель шефа Секретного Департамента был по натуре оптимист, но, как выяснилось впоследствии, недостаточно хорошо разбирался в людях. Работавшие с Гаем Юлием полицейские сначала потребовали молока за вредность, а потом и вовсе начали поговаривать о забастовке.
Короче говоря, Гай Юлий представлял собой почти идеального героя, и Лора была от него в полном восхищении. Он, понятное дело, «в сновиденьях ей являлся» и, незримый, был ей всегда мил. Правда, жил и геройствовал он, к сожалению, не где-то рядом, а совсем наоборот: за тридевять земель, в тридесятом королевстве.
А что касается Генриха Вайнберга, он, с одной стороны, хоть и обретался постоянно в их общежитии, забывая родной профессорский дом, и как-никак отличник, и даже вполне интеллигентен (что по нашим временам, опять же, большая редкость), но с другой – какие тут могли быть сравнения с практически идеальным Гаем Юлием?
Говорят, жизнь похожа на зебру: чёрные полосы чередуются со светлыми, за удачами, как правило, следуют неприятности, за ними – опять что-то хорошее и так далее.
Жизнь Вадима Рожнова была похожа не на зебру, а, скорее, на медведя. Белого. Да, именно на белого медведя – что-то такое сплошь светлое, пушистое и гладкое.
С родителями Вадиму повезло – его отец возглавлял профком крупного производственного объединения, а мама заведовала книготорговой базой. Все и всегда его любили – «за ум, красоту и высокие моральные качества», как разъяснял секрет своей популярности в массах сам Вадим.
Располагая всеми данными, чтобы стать отменным Дон Жуаном, Рожнов очень скоро сбился со счёта своих побед на личном фронте. Отношения со Стасенькой складывались у него, как всегда, в хорошем темпе, и единственное, что до некоторых пор беспокоило Вадима, – то, что, не в пример предыдущим девочкам, она нравилась ему с каждым днем всё больше.
– Как думаешь, почему? – спрашивал её Рожнов с нескрываемым любопытством. – Что в тебе такого особенного?..
Стасенька в ответ недоумевала не менее искренно: