– В том-то и дело, – Омельченко задумчиво глядит на свою чашку с недопитым кофе.
– И всё-таки чем я могу вам помочь? – напоминаю, хотя вопрос, скорее, риторический и не требующий прямого ответа. – Ведь вы не случайно приехали к нам, разве не так?
– Есть ещё одна деталь, которая, надеюсь, будет вам интересна. Она-то и натолкнула нас на мысль обратиться именно к вам. В беседах с Павловым несколько раз всплывало имя израильского учёного по фамилии Гольдберг. Он будто бы разработал технологию и уже производил ранее манипуляции с перемещением сознания. Переселение души Столыпина в тело зека Павлова – его работа, как утверждает сам Павлов… Потому я и оказался у вас, Даниэль.
Не знаю, что ему ответить, лишь молча сижу за своим столом и гляжу в окно, но что там происходит, честное слово, не вижу.
– Нам известно, что вы прежде общались с загадочным Гольдбергом, и ваше начальство этот факт подтверждает, – продолжает Омельченко добивать меня. – Мы в общих чертах знаем, что он за человек и чем занимается. Надеюсь, наши мнения о его работе совпадают: это достаточно спорная и не совсем легитимная деятельность. Как со стороны закона, так и со стороны морально-этической.
Мне остаётся только развести руками, потому что я и в самом деле хорошо знаком с профессором Гольдбергом, но совершенно ничего не слышал о нём в последние два года. Да и слышать не хотел, ведь при всех своих регалиях и заслугах он занимался нередко такими вещами, которые то и дело попадали под статьи уголовного кодекса. Уж это я знал прекрасно.
– И чем же я могу вам помочь? – опять интересуюсь, догадываясь, что ничего хорошего из дальнейшего нашего разговора не узнаю.
– Мы хотим, чтобы вы помогли нам во всей этой путанице разобраться, – Омельченко глядит на меня немигающим взглядом, словно уже не просит, а требует помощи. – Никаких обвинений никому мы не предъявляем, ведь задержанный нами человек противоправных деяний пока не совершил. Дебош на съёмках фильма – мелкое хулиганство, не заслуживающее внимания. Но его происхождение и обличие… Какой с него спрос, если он фактически покойник и его формально не существует? Куда его деть? Это тоже большая проблема, которую мы никак не можем разрешить…
Каждый раз, когда передо мной ставят задачу, в которой нет точных исходных данных и не совсем понятно, что в итоге необходимо получить, мне с некоторых пор представляется следующая вымышленная, почти абстрактная для окружающих картинка. Я сижу на вершине высокого холма, где спокойно греюсь на солнышке и умиротворённо озираю расстилающиеся окрестные пейзажи. Но что-то беспокоит меня, не даёт до конца расслабиться, и я помимо желания начинаю спускаться вниз. И сразу же вокруг меня сгущаются тени, становится зябко и неуютно, но спускаться почему-то необходимо. Иначе нельзя. Тревога и непонятная досада почти реальным облаком окутывают меня, но… никуда не денешься. Спускаюсь, предчувствуя беду…