— Вы это... Не пришибли никого? — деловито
осведомился Зойкан. — Нет? Ну, пошли.
На улицу вывалились, хохоча и хлопая друг
друга по плечам. Зойкан вытащил ушибленного арнаута за шиворот из
лужи под крылечком. Поставил на ноги, прислонил к дверному косяку и
заботливо отряхнул.
— Вот зачем полез, а?..
Арнаут молча закатил глаза и сполз
обратно.
— Черт с ними, капитане Зойкан, — нетерпеливо
окликнул Йоргу. — Сейчас их втрое больше набежит!
Штефан уже отвязал встревоженных шумом коней и
теперь поглаживал мокрые морды, неотрывно следя за Зойканом и явно
ожидая неприятностей.
— Тудор-то где? — быстро спросил Йоргу,
взлетая в седло.
Зойкан отмахнулся.
— Так это! Турок по горам ловит! — и
перехватил у Штефана поводья, по-прежнему широко улыбаясь. — Ты чей
будешь-то?
— Да после познакомитесь, — оборвал его
встревоженный Йоргу. — Уходим, в самом деле!
Из дальнего переулка послышался конский
топот.
— Ходу! — скомандовал Зойкан. И только далеко
за городской стеной, переводя взмыленного коня на шаг, догадался
наконец поинтересоваться:
— Это, парень... А откуда ты меня знаешь?
— А в Крайове видел, — непринужденно пояснил
Штефан, закидывая в рот очередную горсть семечек.
------------
* Чокань — традиционная стеклянная
посуда для ракии в форме маленькой колбы.
Спокойно и несуетливо пандуры собирались в
дальний объезд — перетряхивали подсумки, сворачивали чистые рубахи,
подгоняли перевязи и упряжь, точили сабли, чистили пистолеты. За
окном шуршал унылый дождик, часовые, сменяясь, передавали друг
другу кожанки.
Симеон расстелил на столе старые кроки(*),
придавил пистолетом угол, что все время норовил завернуться. Если
бы не эти кроки, можно подумать, что это обычный вечер. Вот только
на душе у капитана скребли неведомые кошки...
Он оглядел ребят — на вид все спокойно
занимались делом. Один Штефан, усаженный щипать корпию, то и дело
вздыхал и мрачно косился на Йоргу. Потом с обиженным видом утыкал
взгляд в столешницу. Йоргу собирал со стола готовые патроны и не
обращал на Подсолнуха никакого внимания, но печальная его рожа
казалась задумчивой. Остальные недоуменно переглядывались.
Первым этого безобразия не выдержал Гицэ.
Подошел, ткнул приятеля кулаком в плечо:
— Слышь, Подсолнух! Чего надулся, так и
перетак? От твоего вида молоко скиснет!
— Да я правду сказал! — огрызнулся Штефан. —
Почему мне Йоргу не верит?