На дворе стемнело. Под навесом давно зажгли
фонарь, лошади хрупали сеном, мамалыга сытно побулькивала в котле
на тагане, а пандуры из двух отрядов все еще переваривали
неожиданные новости.
— Так это чего получается? — уже в который раз
переспрашивал Гицэ у Зойкана. — Наш Подсолнух, так его и так,
слуджеру родней приходится?
— Ты это, язык придержи, — насмешливо
посоветовал в ответ Зойкан, которому изрядно надоело по десятому
разу повторять одну и ту же историю.
Добравшийся наконец до усадьбы Йоргу гордо
топорщил усы у тагана.
— А я ведь говорил капитану! Я ведь
предупреждал! Я ведь сразу сказал — надо его в Клошани! — он
погрустнел, с досадой пригладил усы. — Так ведь нет же, не
поверили. Ну вот теперь пусть ему холку мылят.
— За что? — поразился Гицэ. — Что
такого-то?!
— Как что? — Йоргу тяжко вздохнул. — Почитай,
полгода Подсолнух у нас на заставе торчал, а мог бы сразу здесь
оказаться!
Гицэ вдруг осенило:
— А чего он сам-то не поехал? Только байки про
дядьку нам травил.
— Поганец, — прибавил Йоргу любимое словечко
Симеона, и Гицэ согласно кивнул:
— Во-во! До Клошани с заставы — на добром коне
полдня! Чего сидел-то, как мышь под веником? — он глубоко
задумался. — А не пропесочат ли нынче за это и нашего
Подсолнуха?
Йоргу хмыкнул в усы.
— Ты вспомни, Гицэ, чего нам тот Подсолнух
рассказывал! Ничегошеньки ему не будет, паршивцу, даже и не думай!
А вот капитану достаться может — святой Спиридион!
— Так это, вроде бы не за что, — усомнился
Зойкан. — Разве что за пьянку в отряде да драку. Но мы вон в городе
корчму давеча разнесли — ничего.
— Вы с арнаутами, так их и этак. А тут... И
все-таки, нешто он слуджеру родней приходится? Зойкане, ты ж семью
Тудора знаешь?
— Так это... Знаю, — обстоятельно подтвердил
Зойкан. — Брата евонного да сестрицу, Динку-то. У Павла уж свой
захребетник подрастает. А этот — дите какое-то боярское, но мало ли
у слуджера среди бояр знакомых? — он погрузился в воспоминания,
потом замотал головой. — Я это... Забыл, как его мамку звали,
Подсолнуха-то вашего. А ведь даже здоровалась с нами. Красивая
такая боярыня. Приветливая.
— Вон Мариан идет, — буркнул Йоргу себе под
нос. — Его и спросите.
— Точно! — обрадовался Гицэ и взялся здоровой
рукой за ближайший столбик, чтобы встать. — Эй, Мариане! Поди-ка
сюда, будь другом!