Жить хотелось.
– Ага, его забрали, – продолжала рассказывать Лида. – Уж что с ним в больнице делали – не знаю, а только он там и закодировался. И торпеду какую-то вшил, для верности. Теперь вообще ни-ни.
– Как здорово!
– Свекровка рада и счастлива, меня, конечно, пилит, но уже так, без… эммм…
– Фанатизма? – подсказала Ирина.
– Ага, без него, – охотно согласилась Лида.
– Я за вас рада.
– А уж как Костик-то рад! Отец теперь все вечера с ним… не поверите, он и болеть меньше стал.
Ага, не поверю.
В счастливой семье и не такое бывает. Смертельно больные – и те выздоравливают…
– Лидок, держи. Твой лед.
– Спасибо, Боречка.
– Что ремешок? Починить не надо?
– Нет-нет, все в порядке. Песчинка попала, вот и натерло кожу, – отмахнулась женщина. – Спасибо, родной…
– Идем тогда? Нас еще пещера ужасов ждет, я Костику обещал…
– Идем!
Женщина аж подскочила со скамейки.
Прощаться она не стала, бросила Ирине благодарный взгляд – и побежала за мужем и сыном. Да Ирина и не ждала благодарности. Вот здесь и сейчас она понимала – хорошо быть ведьмой. Правильной ведьмой.
Справедливой.
Вот в такие минуты и понимаешь, что не зря живешь на свете. Тремя счастливыми людьми стало больше, и это – здорово.
Ирина облизнула мороженку.
А теперь – в музей. На некоторые вопросы ей смогут ответить только там. Увы, не на главный вопрос – кто это все затеял. И не на второй – где его искать.
Но хоть как-то прояснить ситуацию нужно! И можно сделать это сейчас, побыстрее.
* * *
Вечером в квартиру к Ирине постучались.
Открыла тетя Света.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, теть-Свет, – произнес оборотень. И вручил подарок – большой пакет со сладостями.
– Добрый вечер, – церемонно наклонил голову второй мужчина.
– Добрый, – кивнула тетя Света, принимая дары данайцев.
Стандартного «благословите, батюшка» тут не прозвучало, да и не могло. С чего бы?
Религия – опиум для народа, со всеми вытекающими последствиями. Так Светочку учили в советские времена, так она и жила. А перекрашиваться в христианку со сменой курса правительства?
Брезгливо, простите.
Распятие – дело другое, это память о предках, а вера… веру привить не получилось.
Хотя поп был вальяжный, матерущий такой поп…
Хоть ты бери и в сказку вставляй.
Красавец! Породистый!
Ряса на нем сидела, как в ней и родили. И обрисовывала крупное, но не жирное тело. Так, в меру упитанное.