Я не верю своим ушам! Жаль, что этот список я слушала, а не читала, и у меня нет возможности вернуться назад и перечитать еще раз.
Не слышу и не запоминаю ни одной последующей фамилии, не знаю, кого еще сократили. Я только знаю, что МЕНЯ В ЭТОМ СПИСКЕ НЕТ!!!
Как ни странно, я спокойна. Во всяком случае, пока. Хотя не могу сказать, что до меня еще не дошло услышанное. Что-то еще говорит Рахманов, долго потом говорит Ященко. Он оживлен и, такое впечатление, что чем-то очень доволен. Может быть тем, что он не на месте Шатрова и не на моём месте?
Говорит о том, что, в принципе, всех сокращающихся на заводе пристроить могут, но только маловероятно, что на ИТР-овские должности. Короче говоря, товарищи, подумайте до понедельника, остыньте и приходите к нам – мы вас ждем.
Я-то считала, что каждого из нас персонально должны пригласить. Но это я так считала.
Собрание заканчивается. Я по-прежнему спокойна. Даже с улыбкой кидаю какую-то шутливую реплику соседке. Рахманов объявляет об окончании, и мы покидаем аудиторию.
Моё спокойствие начало улетучиваться, когда я увидела лица других «сокращенных». Первым был Игорек. Лихорадочный блеск в глазах, судорожное лицо, нездоровый румянец пятнами. С таким же нездоровым смехом мы кидаемся друг другу в объятия с «поздравлениями». Тут я понимаю, что его тоже… К нам присоединяется Аллочка из смежного цеха с таким же блеском в глазах и такими же пятнами на лице.
Теперь и мою физиономию сводит такая же судорога, начинает бить меленькая, подленькая дрожь, появляется неестественное оживление.
Куда себя девать? Игорек куда-то растворился, Аллочка свернула в свою сторону. Как-то нелепо сейчас в общем потоке идти мне одной – СОКРАЩЕННОЙ. С этой минуты я именно так себя прозвала.
Присоединяюсь к своим – Паше и откуда-то взявшемуся начальнику Толику. Конечно, их оставили. Поэтому, не смотря на моё присутствие, они не в состоянии скрыть радости и облегчения. Особенно Толик. Похоже, он ничего не знал заранее, раз сам так рад. Страшно и больно спрашивать обо всех остальных.
Так значит, все-таки, свершилось! И теперь – только теперь – мне становиться совершенно очевидно, что ведь иначе и быть не могло!
На что же я надеялась, если закрывается участок? На то, что кого-то выкинут, чтобы взять меня на его место? Такой я хороший специалист? Почему мне самое очевидное казалось невероятным?