– Предложи блондинам. Они обязательно что-нибудь смастерят и запустят линию одежды.
– Нет, нет. Не люблю я вторых. Ты же знаешь. Они наглые, шумные, напористые. Это вас они побаиваются, а с другими не церемонятся. Уж поверь мне. Представляешь, взяли моду, на лёгких повозках по улицам ездят и всякую ерунду предлагают. А ведь раньше был тихий район. Сейчас полный беспорядок. Будто Дракон выплюнул эту улицу обратно в первозданный мрак хаоса.
Слова собеседника капали в уши стража, раздражая барабанные перепонки, затекали в черепную коробку и огненным дождём орошали мозг. Мужчина уже начал привыкать, что буквально всё в окружающем и внутреннем мире отныне пытается его пытать. Главное, не вовлекаться. И страж сосредоточился на смысле сказанного.
– Эх, где вы старые деньки, – сказал Маэро без улыбки, хотя в старые деньки предки Олима воевали где-то за восточными горами, то влача ярмо раба, то сами обращая в рабство.
– Да, раньше было лучше, – серьёзно сказал хозяин дома.
– И раньше люди помнили своё прошлое, не то, что сейчас.
– О, да! – оживился четвёртый. – Раньше у людей была память. Вот посмотри, сколько книг, а сейчас никому не нужны.
– Вот я и думаю. Ты ведь прочитал все эти книги.
– Ты мне льстишь, не все, конечно. Ведь какие-то я перечитываю. Просто для удовольствия.
– Понимаю. И ты читал разные истории про духов.
– О, да! Это лучшее чтение. Так увлекательно! Но ты ведь знаешь о них гораздо больше меня. Вы с детства рассказываете истории и легенды о разных событиях. Вот, где-то у меня запись легенд древнего народа в издании…
– Нет, подожди. Опусти бедную книгу, а то я сейчас от пыли чихать начну. Мы, конечно, много знаем, но в основном про архонтов. Наш народ общается с ними. Мы не особо интересуемся другими обитателями Дворов.
– Прискорбно слышать.
– Более чем. Но как специалист по древней литературе, ты, возможно, узнаешь духа по описанию.
– Интересно, – голос Олима внезапно обрёл твёрдость. В нём проскользнули искры настоящей страсти.
– Проблема в том, что это дух неизвестного образа. Но из основных примет – у него совершенно отвратительный голос. Издевательский и скрипучий, с нотками визгливости.
– Да, да, – профессор быстро и неразборчиво записывал, раскидывая буквы и кляксы по белому листу.
– Но главное, он может выжрать судьбу.