Чтобы ответить на этот вопрос, надо разобраться в другом. Зачем вообще айри понадобился «Иннар», первый корабль нового типа, достроенный в минимальном ходовом наборе модулей три года назад и проходящий теперь испытания? Вот ведь туча домыслов и вопросов, и все пока – безответные.
Йялл осознал, что уже бежит в полную силу, словно спасаясь от навязчивых мыслей. Дорогу выбирает без участия разума. Окликнул Сати – и тянется к ней, реагируя на тепло знакомого сознания. Когда волвек с его массой и подвижностью тянется – все прочие липнут к стенам. Отвыкли от настоящей спешки. Зажирели в мирной спокойной жизни. Йялл в три прыжка – каждый раз с середины пролета через перила – ссыпался на первый этаж. Миновал длинный коридор, вырвался в парк и наконец понял: не работают важные нелюди. Умилились, потащили Сати на набережную показывать старый город и баловать. Их можно понять. Самое загадочное существо двух миров – Релата и Хьёртта. Генетически прямая наследница Эллара, которого до сих пор считают лучшим из директоров Академии. А Риан полагает еще и своим любимым учеником.
Бежать по набережной оказалось легко. Новые заботы так основательно отодвинули прошлое, что стало не больно и не страшно смотреть в сторону моря. Закат мял легкий шелк волн, играющих переливами текучих красок. Прожектор солнца бдительно целился прямо в него, Йялла, словно отслеживал путь единственного торопыги во всем городе, неуместного и подозрительного в ленивой безмятежности этого безупречного вечера.
Запахи приморской набережной тоже были яркими и цветными. Туман, незаметный людям, тек от воды, зеленовато-соленый, прохладный и свежий. Ароматические свечи на столиках кафе рисовали тончайший узор нездешних картин. Лиловый штрих масла ирнасской розы, сиреневый пух обикатского ириса, лунную искристую белизну лилии гор Ака… Шипел жир на сковородах. Томился под крышкой любимый Йяллом суп из глубоководных водорослей, остро пахла сырая рыба, смешиваемая с пряностями и перцем. Кофе обещал бодрость, а белый чай медленно распускался в заварниках, настраивая на созерцание и умиротворение. Шелестели пузырьки игристого вина.
Хорошо. И люди сейчас на набережной тоже воспринимались без напряжения. Они смотрели на закат, ужинали, беседовали. Дела остались в сиянии дня. Вечер всех сделал чуть более мягкими и добрыми, отодвинул на время различия. Не давят ложь и холодность. Не бьют болью острая зависть, циничный расчет. Здесь и сейчас люди вполне даже достойные соседи. Дружелюбные, благорасположенные. Сытые…