– Я слышала, вы зачастили в машбюро? – слетело как-то с ее губ. – Не верьте этим барышням, всё лгут. Неряхи и распутницы, всё только воду баламутят и перед каждым встречным поперечным юбки задирают. Сплошной Гоморра и Содом. Не дайте этим папильоткам окрутить себя! Вы слышите? Остерегайтесь!
Но следует отдать ей справедливость: будь она не так умудрена, их отношения в той пораженной неформальным Купидоном обстановке наверняка закончились бы более банально. Когда он не сумел вернуть, должно быть, выроненный где-то по дороге карандаш и откровенно обо всем ей рассказал, она в ответ призналась, держась за степлер, судорожно хряскавший в ее руке, и от смятения прижав к себе скоросшиватель, как на Библии:
– Вы меня едва не уморили, дорогой! По-женски даже жаль. Вы предстаавляете? Но я вас, к счастью, не ошиблась! – И густо покраснев от удовольствия, расхохоталась.
С такого приключения, которое на удаленье видится забавным, можно сказать, началась его работа. Наверно к этим отношениям с густым начесом флирта или лицемерия с позиций нынешнего дня можно отнестись, прикрыв глаза, помягче. Но, так или иначе, неудержимо занятый строительством своей карьеры, едва ли он тогда серьезно размышлял об этом, резвящаяся в жилах молодая прыть брала свое… И все-таки благодаря судьбе не это было главной встречей здесь. Ну да. А что есть в жизни главное? Быть может, главное всегда стоит и ждет, а всё случайное бежит куда-то? Понятно, это он сейчас так думает. Или вот еще такой вопрос: как много стоят те или иные наши убеждения, когда один бесславный миг способен разом изменить и нашу искренность и то, что раньше нами виделось как цель?
Стараясь выработать аккуратность, папки он носил в опущенной к левому бедру руке, обхватывая снизу корешки ладонью. Решив во всем придерживаться строгого порядка, он не рассчитывал на то, чтобы его за это похвалили. По складу психики ему гораздо проще было выполнять такие операции, когда не приходилось отвлекаться на рутинные поклоны и приветствия, запоминать последовательность, в которой надо разносить бумаги, и безошибочно знать всех, к кому он заходил, по именам. Поэтому, обычно поглощенный чередою посторонних мыслей, он был до крайности несобран, путал имена и назначения по срочности доставки, бывало, со спеха чего-то пропускал, сбивался; и поначалу ему было нелегко. К тому же пока он делал марш-броски по этажам, пальцы от усилия потели, предательски запечатлевались на пупырчатой поверхности, и перед раздачей приходилось где-нибудь в сторонке быстро протирать взопревший дерматин платком.