– Да, понимаю и могу говорить.
– Ну, так вот! Если действительно хочешь то, о чём мне говорил, тебе это мероприятие может пригодиться. Но действовать тебе надо быстро, так как требуется виза. Конечно, наверняка, и отпуск надо взять…
Я настолько был уверен, что туда отправлюсь, что даже не спросила у Джини, сколько стоит участие в этом мероприятии. Это не было важно для меня.
Получить российскую визу не составляло трудностей. Проблема была в получении отпуска. На дворе стояла первая половина августа. На моём столе, помимо того проекта, с которым я работал, лежали еще пять крупных инвестиционных проектов. В течение двух недель рассмотреть их, дополнить, если необходимо, и подготовить к презентации было нереально. Я не представлял, как меня в нужное мне время могли бы отпустить на три недели. Я сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации – записался к боссу на собеседование сразу после заседания, где будет рассмотрен актуальный проект.
Заседание началось обычно. Клиент – потенциальный инвестор – произнёс несколько вежливых фраз о сотрудничестве с нашей фирмой, о том, что уверен в надежности оценки проекта, что имеется очень хорошая статистика относительно устойчивости реализованных проектов, которые мы оценили как реализуемые. Босс, в свою очередь, ответил подобным образом, сказав, что для нашей фирмы предоставление клиенту самого компетентного заключения является честью. Так было всякий раз. Трудно было сказать, сколько в этой фразеологии было правды, а сколько лицемерия, однако в этой среде существовали определённые ритуалы под общим названием «так принято».
Потом наступила моя очередь выступить с презентацией анализа проекта.
Помню, с каким энтузиазмом я это делал в первый год работы. Помню, что этот энтузиазм со временем убывал, пока не превратился в обычную рутину. Ответа на вопрос, почему так случилось, у меня не было. Вроде бы я был руководящим человеком в подготовке соответствующих анализов, однако достаточно часто ловил себя на мысли, что роль проделанной мною работы намного ничтожнее того, какой, по идее, она должна была быть. И здесь речь вовсе не шла о недооценке меня, нет! Мне платили адекватную зарплату. Но часто мне казалось, что решения – особенно отрицательные – были известны уже до проведенных мною анализов, в результате чего мне велели оценку проекта перерабатывать до тех пор, пока числа не становились «подтверждением» бесперспективностью проекта. Это было странно. И в то же время непонятно.