Комиссар повернулся к конвойным:
– Добавьте товарищу за сарказм!
Солдаты подошли к Саблину и несколько раз ударили его сапогами в грудь и голову. Он застонал и повалился на пол.
– Ну что, поп! Вставай и пошли! Ты дммал, что я шучу?! – говорил комиссар.
– Ни в коем разе не думал, что вы шутите, – отвечал митрополит. – Вы же не в цирке клоуном служите, а в серьезной организации, которая разговаривает только с помощью рук и ног!
– Ты еще издеваешься? Кузнецов, поднимите его! – приказал Реденс.
Капитан и двое солдат подняли владыку, но его ноги были слабы и не держали.
– Господи, помилуй. Господи, прости, – шептал митрополит.
– Товарищ комиссар! Он не стоит на ногах. Что делать нам? – спросил капитан.
Реденс задумался. Потом посмотрел на одного из солдат и сказал:
– Носилки сюда, быстро!
Когда принесли носилки, солдаты грубо переложили на них владыку, и комиссар распорядился:
– Несите! Там у ворот машина, туда его!
Автомобиль остановился у пустыря. Солдаты выгрузили носилки с отцом Серафимом и положили их на снег.
Владыка приподнялся на локтях и посмотрел на пустырь. Метрах в ста был набросан вал свежевырытой земли, а рядом с ним – глубокий ров.
В это время подъехала другая машина, из которой вылезли капитан и комиссар. Они подошли к носилкам, и Реденс спросил:
– Вы не передумали? Еще не поздно всё изменить.
– Я не Иуда, – тихо, но твердо произнес митрополит. – Я всю жизнь нес людям веру. Я служил Господу нашему! А истинная вера – это самоотречение. Зло, которое вы сеете, вернется к вам… и тогда вы поймете, что вы творили!
– Ладно, хватит ваших проповедей! Несите туда! – И комиссар показал рукой, куда нести носилки.
Двое солдат положили их у края рва. Когда они уходили, владыка попросил одного из них:
– Сынок, помоги мне подняться.
Солдат помог, но ноги были совсем слабыми, и митрополит смог встать только на одно колено. Он увидел перед собой трех солдат и чуть в стороне от них комиссара и капитана.
Солдат отошел, оставив его стоять коленопреклоненным. Владыка Серафим поднял голову, глубоко вдохнул морозный декабрьский воздух и, глядя на далекие облака, стал негромко говорить:
– Господи, помилуй! Дай силы, Господи, честно свой крест пронести! Прости их, Господи! Ибо не ведают…
– Вот и все! – сказал Реденс и с довольным видом хлопнул по плечу капитана.