биноклями каждых очей,
иконами в доме и храмах,
и дулами, в щель кирпичей,
и взглядами рыб неустанно,
что в водный глядят окуляр
прудов, луж, озёр, океанов,
экранами, стёклами фар,
и небом (прибор лаборанта),
и птицей, картиной с быком,
глазками часов и курантов,
и фото умерших, волков,
и линзой машин и оконцев,
и чучелом, куклой гляжу,
с фонариком лунным и солнцем
за кельей, раздольем слежу…
Вид камерой всех телефонов
и мордой домашних зверьков
за бодрым, раздетым и сонным.
Я всюду! Во взорах жуков…
Побитая душа
Как короб от баяна,
без клавиш, нот, мехов,
душа глупца, буяна,
без смысла, потрохов -
бессочная, пустая,
с подкладкой чуть гнилой,
и пресно-негустая,
с защёлкою кривой
и ржавыми петлями.
В нутро не входит свет.
Гудит от ветра днями.
В нём инструмента нет.
Дырявый. Кожу сморщил.
Без бирки. Чей он есть?
Кто мастер-изготовщик?
С какого года честь?
Из формы манекена,
что сплавился, сгорев,
отлит в куб в новой смене,
где кислый воздух спрел.
И так живёт личина
ненужной простотой,
без смысла и причины,
наполнен пустотой…
Пенал пинали этот
детишки, гром, актёр.
Наверно, лучший метод -
принять на свалке мор…
Карантин
Покрасив крошки чёрным,
я ем, хрустя, икру,
читаю книги мёртвых,
забыв живых игру,
борюсь с животной ленью
прогулкой до дверей,
как кошка, мчусь за тенью,
учусь речам зверей,
почти забыв людские.
Ах, заперт мой острог!
И вижу ясно Змия,
что манит за порог.
Питаю злость бездельем.
И вместо пяльцев лом.
Стекло и стены кельи
в мечтах тараню лбом.
И вянут крылья. Душно.
Ведь нужен я пыльце!
Без песен миру скучно.
Я – шарик в бубенце.
Душа без чувств и пищи,
и свежих нот, питья.
То – испытанье нищим,
рок, казнь, епитимья?
Жую запас от дури,
уж псом рыча на мир,
пою, как чайка, туры.
Испив густой чифир,
курнув, гляжу туземно
во тьму-глазурь, сырок.
Тяну, почти тюремный,
квартирный долгий срок…
Пирамидка
Судьба – цветная пирамидка:
центральный шест, земельный низ,
широкой первою накидкой
из бессознанья белый диск.
Желтеет дальше мило детство,
вверх юность розово цветёт,
а зелень – молодость в эстетстве,
синеет взрослость. Высь растёт.
На столбик следующим слоем
ложится старость серо, вкривь.
Великий фатум и надстрои.
Порой нанизан цвет иль три…
Спаялись радужные вспышки
из лет, событий, бед и проб.
Венчает стела чёрной крышкой,
под коей малый красный гроб…
Пропойца
Пивною пробкою медаль
за мысли, крупные испитья,