Хирург стиснул зубы. Что они о себе возомнили? Хотят прививаться, пусть прививаются, а нет, так скатертью дорога, ему все равно. Они же понятия не имеют ни о его квалификации, ни о навыках. Он даже обрадовался, что формалин ест глаза им и их соплякам: пусть знают, что он хирург, а не какой-нибудь там коновал. Пусть им хоть совсем глаза выест.
Матери с детьми тянулись нескончаемой вереницей, хирург принимал их молча. День клонился к вечеру, и толпа во дворе лечебницы редела.
⁂
Когда ушли последние пациенты, формалиновая вонь выжала все слезы до конца и испарилась, хирург плюхнулся в кресло. Солнце, точно мешок с кровью, распоротый горизонтом, пятнало приземистые кирпичные домишки. Насколько хватало глаз, тянулась пересохшая земля в сыпи пожелтевших сорняков.
Эти деревенские виды выдавливали из него жизнь. Его вдруг охватила жгучая ненависть ко всему – и к пыли, густо покрывавшей землю, и к белым, точно кости, деревьям, с нелепым упорством цеплявшимся за небо, даже к бродячим псам, ковылявшим от порога к порогу в поисках мясных обрезков. Если бы все это исчезло, мир стал бы намного лучше.
Он запустил пальцы в волосы – те немногие, что остались; на лачугах вдали гасло солнце, на угрюмую деревню дегтем сочился мрак. «Больше никогда, – зевнул хирург. – Никогда». Отныне он не потратит на это место ни пайсы[3] собственных денег. Соберет все, что удалось скопить, и уедет. Самое позднее через два месяца. Подыщет себе жилье. Где угодно. А чинуша пусть возьмет себе этот гадюшник и угробит его окончательно.
Хирург выписывал в журнале учета длинный ряд цифр, как вдруг его окликнули:
– Доктор-сагиб!
Перо замерло; под ним на дешевой бумаге расплылся чернильный кружок. Цифры вылетели у доктора из головы. Он поднял глаза.
В дверях стояли посетители. Он не слышал, как они вошли в лечебницу.
– Вакцинация от полиомиелита закончена. Вакцин не осталось. Ни одной.
Хирург указал ручкой на мальчика с овальным лицом и непослушными вихрами за ушами.
– Сколько лет вашему сыну?
– Восемь, – ответил посетитель.
– Тогда ему прививка не нужна. Она для тех, кому пять лет и меньше.
– Мы пришли не на прививку, доктор-сагиб.
Хирург снял бифокальные очки, протер захватанные стекла и водрузил обратно на нос. Этих людей он явно видел впервые. Мужчина тощий, с овальным, как у сына, лицом, поросшим щетиной. Стоящая за мальчиком женщина вроде бы чуть моложе мужчины. Наверное, его жена. Шея и подбородок так укутаны шалью, что не видно мангалсутры.