Воспроизвожу:
Как во дальнюю в сибирску во сторонушку,
Во сторонушку Красноярск-Градом прозванную,
Прилетела весть крылатая,
Весть крылатая да пригожая,
Что удаленький дородний добрый молодец
Юрий наш Гагарин свет Алёшевич
На железном коне да на крылатом коне
Облетел всю землю нашу родную
С самого началу и до краюшка!
И привиделся мне Гагарин тот,
Богатырь наш русский родименький,
Что главою своей подпирает он небушко
И идёт он гора горой,
А земля-то под ним подминается,
А он шагает, да в ус усмехается.
А потом как-то в лето красное,
Лето красное да пригожее
Я попала в селенье приморское
Селенье чудное, черноморское.
То селенье Артеком названо
Артеком-лагерем названо-прозвано.
И сказали в Артеке нам: «Детушки!
Ой вы детушки-малолетушки!
Одевайтеся, собирайтеся,
И торжественно наряжайтеся,
Да бегите вы на Костровую площадь –
Площадь праздничную, чудес навидавшуюся.
Там вы встретите детинушку могутного,
Нашего Гагарина родимого,
Нашего Гагарина родимого,
Нашего Юрия свет Алёшевича.
Ожидали мы увидеть богатырского
Богатырского удала добра молодца,
А увидели простого человечишку,
Человечишку обычного, хорошего.
Ай такие человечишки
По всей нашей землюшке похаживаюти,
Похаживаюти, пображиваюти
Своё дело славно делаючи.
Вот какие у нас богатыри пошли,
Богатыри сильные да умелые
Да им славу будут петь
Век по веку!
Вот такая я была идеологически выдержанная! Былину мою высоко оценили – по литературе у меня всегда была хроническая пятёрка!
В Красноярске я начала болеть. Простуды, воспаления лёгких, и наконец, бронхоаденит, который мне объяснили как лёгкую форму туберкулёза. Папа решил переехать в тёплые края на новое место жительства – в город Алма-Ату. А до этого было решено отправить меня на несколько месяцев на лечение в санаторий. Детский лёгочный санаторий под Тулой в местечке Бобрик Гора стал одним их самых неприятных воспоминаний моей жизни. Большие палаты, наполненные детьми разных социальных и культурных установок (помню, было много бурятских девочек с длинными волосами, которые они не стремились расчёсывать каждый день). Бурятское большинство этого санатория учило нас пить горячий чай, закидывая туда кусок масла и, кажется, даже соли. Садистки нянечки и воспитательницы! Никогда не забуду, когда с хулиганящего в тихий час мальчика они стянули трусы в наказание, заставив того стоять рыдающим и голым всем на обозрение. Помню «деликатес» – розово-водянистое плодовоягодное мороженое, которое изредка разрешали нам покупать за собственные деньги. Помню очередное моё «буйство», от которого у меня до сих пор остался след: шрам на правой руке. Дразнивший и задиравший меня мальчишка-одноклассник бросился убегать по школьному коридору. Бегала я всегда медленно, поэтому он успел забежать во второй отсек коридора и захлопнуть за собой большую стеклянную дверь, за которой чувствовал себя в полной безопасности, прижимаясь к стеклянной перегородке всем лицом и продолжая кривляться. Ни секунды не задумываясь, я в бешенстве ударила всей рукой по этому наглому лицу, то есть по стеклянной двери. Честно говоря, не помню, что стало с этим мальчиком, думаю, что ничего, так как всё внимание учителей было приковано к моей кровавой ране, меня отвели к врачу, наложили металлическую скобку. Постепенно всё зажило.