VIII. Душа и форма
Выше мы говорили, что человеку при рождении даются не «способности» к чему-то определенному, но нерасчлененные силы, некое иррациональное беспокойство. Их проявление мы и называем «даром». Чтобы «дар» состоялся, нужна встреча этого беспокойства с внешней формой. В форме, однако, нуждается не только талант, но и сама душа. Воспитание (в широком смысле – культура) выводит ее из состояния неразделенного единства, предшествующего мысли, чувству и слову.
Человек – не «чистая доска», на которой пишется все, что угодно воспитующему. Душа приходит в мир не пустой. Она не форма, ждущая себе содержания, но содержание в поисках своей формы. Изначально ее содержание не имеет средств выражения и известно только себе самому. Не все помнят свое раннее детство. Фрейд вообще говорит о «забвении детства», как общем правиле. Эта погрешность памяти позволяет в личности ребенка видеть пустую коробку, ждущую наполнения. На самом деле все содержание сложно-расчлененной «взрослой» внутренней жизни уже есть у ребенка – в виде неразделенном, слитном, скорее как вопрос, чем как ответ.
Если «познание – припоминание», то развитие – постепенное узнавание себя, не в одном каком-то образе, но во множестве разрозненных отражений. Отражения эти даются культурой. Душа подходит к культуре, как к зеркалу, находя в ней облагороженный и усложненный образ себя. Соединение души и культуры – личность.
При всем сказанном – форма не самодостаточна. Личность – дитя формы, но в любом случае питается силами души. «Форма» не упраздняет «душу», а направляет ее силы узкими путями.
Чувство и мысль в первую очередь воспитываются книгами. Среди наших воспитателей больше отсутствующих, чем близких. (Я, кстати, не зря упомянул о «чувстве». Чувствовать тоже надо учиться. За каждым чувством стоит переживание его смысла. Развитую личность отличает внимание к смыслу во всем, и в ее чувствах также.)
Одна из радостей, доставляемых чтением – узнавать о себе, своих мыслях и побуждениях в побочном ответвлении мысли, в мелком замечании. Самые «питательные» для ума авторы – у кого таких боковых мыслей много. Беллетристика не философия; но все значительные произведения не без мудрости (если понимать под мудростью истины о человеке и жизни). Проза Набокова, почти лишенная мыслей («вкусная, но бессодержательная», по выражению протопресвитера Шмемана) – скорее исключение в русской литературе.