– Пожалуйста, не говори с ней резко в моем присутствии.
– Не буду.
– А со мной в ее присутствии?
– Тоже не буду.
– И на самолете ее кататься не повезешь?
– Конечно, нет, дорогая. Обещаю.
– Я так скучаю по Отцу… Хоть бы уже Уилли скорее прилетел.
– Да. – Я опять привстал, чтобы проверить погоду. Тучи над Чулусом сгустились, однако вершина была по-прежнему отчетливо видна.
– Надеюсь, вы не собираетесь этого беднягу сбросить с самолета? С тебя и Нгуи станется.
– О Боже! Ну что ты говоришь? Мне бы такое и в голову не пришло.
– А мне пришло, когда я слушала ваш разговор.
– И у кого из нас после этого скверные мысли?
– Дело не в том, какие у кого мысли. Просто вся ваша компания… вы делаете все с какой-то чудовищной спонтанностью, словно и не думая о последствиях.
– Дорогая, я постоянно думаю о последствиях.
– Не знаю… Эта ваша внезапность, бездушность… И шуточки дурацкие. В каждой шутке запах смерти. Я хочу, чтобы было как раньше, когда все друг друга любили.
– Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Сумасшедший дом продлится максимум два-три дня. Этих людей поймают, куда бы они ни пошли. А сюда они вряд ли сунутся.
– Помнишь, как здорово было раньше? Мы каждое утро просыпались с ожиданием чуда. Ненавижу, когда охотятся на людей.
– Дорогая, никто ни на кого не охотится. Слава Богу, ты не видела, как это бывает. На севере – другое дело. А здесь все с нами дружат.
– Только не в Лойтокитоке.
– Их скоро поймают, это же ясно. Не стоит из-за них переживать.
– Я переживаю за вас. Не люблю ваши жестокие игры. Отец не был жестоким.
– Хм… Ты уверена?
– По крайней мере не так, как ты или Джи-Си. Даже вы с Уилли, когда сходитесь, начинаете друг друга подстрекать.
Я вышел из палатки, чтобы еще раз проверить погоду. Тучи над Чулусом становились все гуще, но над восточным склоном было ясно. Мне показалось, что в небе еле слышно звенит мотор. Через несколько секунд сомнения развеялись, и я послал за джипом. Мэри села рядом со мной; мы выехали из лагеря и направились к взлетной полосе по колее, заросшей новой травой. Дичь лениво убегала с дороги. Самолет прозвенел над нами и пошел на посадку – серебристо-голубой, с посверкивающими крыльями. Уилли улыбался через плексиглас. Машина села, развернулась и вперевалку, как журавль, побежала в нашу сторону, гоня пропеллером ветер.