Я не понял, какой-такой этот Смоляков, фамилию эту в первый раз увидел, и она мне ни о чём не сказала. Но на всякий случай на эту абракадабру ответил привычным «ок». После чего цифровой канал сверху замолк. Как видно, они, если и получили мой ответ, то тоже ничего не поняли.
И после последней остановки, я наконец смог снова расслышать знакомый голос Лёхи:
«Саш… Ты меня слышишь?..»
Лёхе кто-то со стороны посоветовал чуть слышно:
«Ты набери ему текстом…»
Но Алексей был таким же упрямым, как и я, он повторил голосом:
«Как слышишь меня, ответь!..».
Я тут же набрал:
«слышу леша».
Алексей обрадовался:
«Хорошо что ответил!.. На какой ты глубине сейчас?».
Так как вопрос был каким-то позиционным, а трос скользил, я отвечать не стал. Пока набираю, да пока это до Лёши дойдёт, я буду уже на месте.
Трос опускался стремительными рывками, и до дна остались уже считанные метры. Пора было готовить приземление.
Я включил прожектор на плече. И ближайший ко мне мир воды вспыхнул яркими красками… То, что я считал работой глаз, оказалось больше работой воображения. Кромешной и неподвижной сизой пустоты больше не было. Ярко-зелёный луч сиял в воде, упираясь в близкое дно.
Удар ногами я всё-таки прозевал. Спружинить не удалось, ударился подошвами в ластах, ноги только после подогнул и сразу завалился на бок в облако поднявшейся мути. А трос, продолжая скользить вниз, широкими петлями падал на меня…
«стоп» – торопливо набрал я, замерев в лежачем положении. Вода засияла жирной мутью, пришлось дисплей коммуникатора приблизить к самому стеклу шлема, чтобы можно было что-то разглядеть в кромешном тумане.
Падение на меня троса остановилось только через двадцать секунд. Оторвать себя от дна мне было уже невозможно, более двадцати метров стального троса, огрузившего мой, и без того тяжёлый, скафандр, неподъёмно придавили ко дну. А найти какая петля лежит на какой, в этом положении я не мог. И снова на руке набрал:
«вира помалу».
В этих петлях ещё необходимо было найти свой карабин и успеть отцепить себя от троса.