– Да ну, – махнул рукой Михась, чувствуя, что снова столкнулся с чем-то загадочным, по поводу чего у него еще не сложилось четкого мнения. От смущения он тут же сморкнулся.
– Ты, Михась, лучше б народ созвал, – бодро крикнул с высоты Тимофей. – Сейчас все установим, и будет у нас своя радиоточка. Видишь, люди приехали, мне помогли. Им кино снимать надо, а они с нами возятся.
– Кино? – переспросил Михась.
– Кино, кино, – ответил Никитин. – Ты слыхал про кино-то, а?
Михась про кино слыхал, но опять же своего мнения не имел. На всякий случай подыграл.
– А то, – ответил он. – Кто ж про него не слыхал. Про него только глухой не слыхал. Вещь, конечно, нужная. Я не спорю.
– Еще бы, – поддержал его Никитин. – Только техники много требует. А она, зараза, тяжелая. Хотя это смотря что снимать. Сейчас вот ручной обходимся. Я ж раньше по театральной части служил. Административная должность. Труппы театральные собирал. Мотались по городам и весям. Но потом кино захватило. А кино, дед, – важнейшее из искусств.
Услышав знакомое слово в потоке малознакомых, Михась оживился.
– Искусство оно, конечно… это да… Но без пользы. А вот церковь, она для души. Я уже Тимофею говорил. А искусство все ж таки забавы ради.
– Про церковь, дед, забудь, – отрезал Никитин. – Религия – опиум для народа. Это не я, это Маркс сказал.
– Это кто ж такой?
– Ну ты, дед, совсем отстал от жизни, – усмехнулся Никитин. – Немец такой.
– Важный немец? – поинтересовался Михась.
– Для нас самый важный, – засмеялся Никитин. – Главный, можно сказать.
– Мда… – задумчиво протянул Михась.
– Кончай разговоры, дед! – снова крикнул Тимофей. – Народ зови!
– Это можно, конечно, – сказал Михась, – только это… того…
Он задумчиво почесал скулу и, не закончив фразу, ушел. То ли просто так, то ли звать людей.
Следом прошло еще несколько деревенских зевак – все они неизменно зубоскалили, но палку не перегибали, осторожно поглядывая на Никитина – незнакомый человек все ж таки – может, снова еду у них забирать будут. Память о банде Жданько и преследующих ее красноармейцах была еще жива.
Последним прошел Клим, тот самый мужик, которого вчера встретили Никитин и Фролов. Оператор сразу узнал его по все той же петляющей походке, словно тот и не ложился спать, а блуждал всю ночь по деревне.
Как ни странно, он тоже узнал Никитина и подошел.