и убираться. – «Ничего такого
не надо». – Ты сиди, я прям сейчас
все сделаю, управлюсь до пяти,
и вместе мы пойдем, нам по пути.
– «Не стоит, право». – Как ты тут живешь?
Где тряпка, швабра, мыло, губка, ерш?
11
Сидел, читал, смотрел – она металась
по кухне и прихожей, пыль столбом
стояла. И откуда в этом малом,
тщедушном тельце столько сил? Совсем
не запыхалась, будто только надо
ей тяжкого семейного уклада,
чтоб счастливо скончать благие дни.
Такие доживают жизнь одни.
12
Потом мы пили чай, о том о сем
болтали. Развлекался я похабной
и потаенной мыслью: писку, визгу
вот будет, если сисек жидкомясых
коснуться мне, испачканный в варенье
поцеловать рот, руки запустить
под юбку – отбиваться будет слабо,
слабеюще, потом решит остаться,
чтоб заново, где были мы, прибраться.
13
Я вызвонил такси. Веселых мыслей
не воплотил. Мы ехали стремглав
на Сретенку, мелькали светофоры,
визжали тормоза, свистели вслед
городовые, гонка продолжалась,
как от погони. Ночь солнцеворота
к нам приближалась, чтобы замер мир,
как на весах. Мы добрались к семи.
14
И я был неприятно удивлен,
тебя увидев; муж твой тихо рядом
устроился. Мы вчетвером собрались
последнее прослушать сочиненье
усопшего – и в этот раз его
не перебьют: сюжет нас занимает;
нотариус пьет, горло прочищает,
откашливается, и текст законный
доносится из сени похоронной.
15. Завещание
Такой-то и такой-то в некий час,
в уме своем и памяти, все, что есть
имущества (вот список, ну а если
забыл чего – туда же), завещаю
Ирине Емельяновой – она,
в девичестве Ланская, мне одна
душа родная. Ей и поминать
меня за упокой, и приз ей взять.
16
Мне было б интересно посмотреть,
как ты в лице меняешься, но крик
истошный, рьяный чтение прервал,
когда Марина ринулась к тебе,
раскидывая важные бумаги,
топча одежды, в волосы вцепилась.
Твой муж сидел, бледнел, шептал чего-то:
Остановитесь, хватит, Ира, нет! –
Чего ей нет, когда ее мутузят,
того гляди все патлы оборвут –
ату-ату! хрясть! – по мордасам бьют.
17
Закончили вничью. Седой, солидный
нотариус, таких сражений жарких,
запальчивых и рукопашных споров
усталый постоянный зритель, нас
просил из кабинета вон. – Кто хочет,
оспаривает пусть по всем судам
гражданским, высшим, конституционным
несправедливость, тратит деньги, нервы –
с сомнительным, неверным результатом…