Затем жена хананейская с ее непоколебимой верой.
Какой силы должна была быть эта вера, если, уже оттолкнутая Христом этими жестокими словами: «Не отнимают хлеб у детей, чтобы бросать его псам», – она, не смущаясь, ответила: «Но, Господи, и псы едят от крупиц, падающих с трапезы господ». Конечно, жестокие к ней слова Владыки мира были лишь для того, чтобы прославить на век веру хананеянки и показать, что такое вера и на какую веру преклоняется Небо. Так эта безызвестная женщина стала для всех последующих христиан примером веры.
А Мария Магдалина, сердце которой не знало счета своим увлечениям и которая забыла всё, чтобы вся прежняя ее греховность сгорела в одном ровном, всеохватывающем пламени никогда не угасающей любви божественной!
А мать Иакова и Иоанна, Соломия, с ее дерзновенной, наивной просьбой – дать ее детям в будущем Царстве Христовом сидеть одесную и ошую Христа!
А смиренная самарянка с ее духовной жаждой!..
Когда мы перейдем от времен Христовых к временам апостольским и следующим векам христианства, взор наш будет поражен целым неисчислимым сонмом великих христианских женщин. Не было такой величайшей жертвы, на какую не были бы готовы женщины, воспринявшие в себя силу евангельского учения. Можно сказать, что тот духовный огонь, который христианство зажгло, этот пожар, перебрасывавшийся из села в село, из города в город, из страны в страну, паливший всю древнюю греховность, – что этот пожар раздувался и поддерживался христианскими женщинами.
Не знаешь, пред кем остановиться, на кого дивиться… Христианские мученицы проходят мимо нашего восхищенного взора длинными рядами, с пальмовыми ветвями в руках, сияя своей возвышенной красотой, со взором, устремленным туда, вдаль, к ожидающему их таинственному Жениху, Обручнику их душ. Избранницы земли, осыпанные всеми дарами судьбы, они совсем не смотрят на мир, они всё бросили для того, чтобы сидеть у ног Христовых, чтобы распяться с Учителем.
Есть чудный гимн, в котором Церкви удалось проникновенно выразить это стремление душ мучениц ко Христу, о Котором одном они думали, Которого одного желали, в любви к Которому сладкими казались им непомерные, воображение превосходящие муки: «Агница Твоя, Иисусс, зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю и, Тебе ищущи, страдальчествую, и сраспинаюся, и спогребаюся крещению Твоему, и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобой; но, яко жертву непорочную, приими мя, с любовию пожершуюся Тебе».