Покинули Александровский сад мы без малейшего сожаления. При выходе взору эльфиек и Анжи предстали улицы, загруженные автомобилями. Но эти дымящие и шумные безлошадные повозки их скорее раздражали, чем удивляли. Одно хорошо: мы были уже хоть при каких-то местных деньгах. Правда, если говорить честно, все три мои спутницы с большим трудом воспринимали полученные фантики в таком контексте. Что ничуть не помешало Анже ими заинтересоваться и очень внимательно осмотреть. Причину повышенного внимания (даже Эль, и та рассматривала куда менее тщательно) можно было угадать, особо не напрягая извилины.
– Хвостатая, давай договоримся, – обратился к ней. – Я сам тебе покажу, у кого можно воровать, а у кого нет.
– Я не воровка! – возмутилась Анжа.
– И в любом случае не в этом месте, – проигнорировал ее заявление я.
– Тогда ладно, – как ни в чем не бывало ответила она.
Ее прежнее обещание тоже было вполне надежно, но так будет лучше. Если теперь мы нарвемся, в смысле, на нас нарвутся какие-нибудь гопники или лица, к ним приравниваемые, то пускай лучше хвостатая их не покалечит, а полностью обчистит. То есть проведет самооборону за счет преступных элементов. В мире, успевшем стать моим, напавшего на тебя не возбраняется хотя бы убить (если получится), после чего собрать трофеи. В этом мире все не так просто, но выход при желании тоже можно найти.
Далеко уйти не удалось. Нет, никто нас не задерживал, возникли совсем другие обстоятельства.
– А что это за уродство? – вдруг спросила Лара.
Да… Вопрос, однако. Сказать «памятник Петру Великому» язык не поворачивается.
– Великий Позор грузинского народа, Зураб Церетели, – дал я, на мой взгляд, самый правильный ответ.
– Почему он тогда стоит почти в самом центре столицы твоей страны?
И что ей на такое ответить?
– Потому что грузины не такие дураки, чтобы у себя подобное ставить.
– А русские? – невинно вставила Анжа.
Тут рогатая сумела поймать меня за язык.
– Русские, разумеется, тоже, – совершенно честно ответил я. – Только есть одна небольшая, но весьма неприятная проблема.
– И какая же?
– Уже больше двадцати лет правительство не интересуется мнением своего народа. В оправдание сказать можно лишь одно: сейчас почти во всем мире так. Демократия называется.
– Странное определение, – выразила свое мнение хвостатая.