Я спускаюсь в столовую на обед. В дверях стоит Бенни и кивает мне с легкой улыбкой. Бенни мне помогает с самого начала. Наверное, нарочно приставили, или она сама вызвалась, увидев, как в первые дни я шарахаюсь от собственной тени. Обычно у нее в кармане лежит книга в мягком переплете. Я как-то раз поинтересовалась зачем, и Бенни пояснила: на тот случай, если придется сидеть без дела.
– А что ты читаешь? – спрашиваю я, до сих пор изумляясь, что женщины говорят о книгах в открытую, не стесняясь.
– Документальную прозу, – отвечает та. – Сейчас вот попалась работа про Гаитянскую революцию[2].
– Бенни в колледже изучала историю, – поясняет Энджел. – Но затем продалась и пошла на службу к властям.
Я хватаю поднос и несу к нашему обычному столику. Энджел уже сидит там и насмешливо глядит на девочку-азиатку с густой черной челкой.
– Минноу, я так рада с тобой познакомиться! – восторженно объявляет та, когда я подхожу ближе.
Я ее не знаю. Обычно мы с Энджел едим вдвоем.
– Меня зовут Трейси. Просто хотела подойти представиться. Я-то знаю, как здесь бывает жутко. Местные девчонки не очень-то дружелюбны. – Она косится на Энджел. – Что я пропустила?
Подходит еще одна девочка, такая тощая, что ноги у нее как у оленя; ставит свой поднос рядом с Трейси.
– Минноу, это Рашида, – объявляет Трейси.
– Будем знакомы, – говорит та. – А что у тебя с руками?
– Рашида, о таких вещах не спрашивают, – одергивает ее Трейси.
– Это еще почему? Куда-то ведь они подевались. Их же не просто так отрезали. Все думают, маньяк постарался, а я им говорю: нет, Минноу явно из деревни, так что, скорее всего, попала под комбайн.
– Их отрубил мне топором отец, – отвечаю я лишь затем, чтобы посмотреть, как отреагируют на мои слова.
У Трейси перехватывает дыхание, Энджел поднимает глаза от тарелки и заламывает бровь, а Рашида запрокидывает голову и заливается громким смехом, который эхом разлетается по столовой.
– Что, правда? Если б со мной такое случилось, я бы всем рассказывала. Неужели прямо топором? Да уж, это куда интереснее, чем попасть под комбайн…