Мне часто приходится слышать вопрос, да и сам я не раз себе его задавал: почему я, проработавший десять лет, с 1920 по 1930 год, в ЧК и ГПУ, решил порвать с советской властью и опубликовать свои записки.
Я больше чем кто-либо был знаком с системой и механизмом советской власти, я видел совершавшееся из года в год перерождение, вернее, вырождение этой власти. Я потерял веру в то, что нынешнее правительство сможет осуществить мои идеалы. Я порвал с ним. Не только порвал, но поставил себе целью помочь ему скорее уйти и дать место другому.
Одним из главных оплотов этой власти является ОГПУ, и я решил в первую очередь ударить по нему, разоблачив то, непосредственным участником и свидетелем чего я был в течение последних десяти лет.
Началось это на Урале, в городе Екатеринбурге (ныне Свердловск) в конце 1920 года, когда я из губкома (губернского комитета партии) был направлен на службу в местную губчека. Мне было тогда двадцать четыре года. Помню вечное недоедание, голод и холод в Красной армии, где я до того служил. Они сменились более или менее сытой жизнью, как только я перешел в ЧК.
Губчека помещалась на Пушкинской улице в доме номер 7. Это было небольшое двухэтажное здание, с большим подвалом для арестованных, со двором и с конюшней на конце двора, где производились расстрелы выводимых из подвала. Председателем ЧК и одновременно председателем особого отдела 3-й армии, находившегося в Екатеринбурге, был Тунгусков, старый матрос. Об этом недалеком человеке, жестоком по природе и болезненно самолюбивом, рассказывали страшные вещи. Его товарищами были начальник секретно-оперативной части Хромцов, человек очень хитрый, наиболее образованный из всей тройки, до революции мелкий служащий в Вятской губернии, и латышка Штальберг, настолько любившая свою работу, что, не довольствуясь вынесением смертных приговоров, она сама спускалась с верхнего этажа в конюшню и лично приводила приговоры в исполнение.
Эта тройка наводила такой ужас на население Екатеринбурга, что жители не осмеливались проходить по Пушкинской улице.
Это было десять лет тому назад. Сейчас, в 1930 году, Тунгусков сам расстрелян за бандитизм, Хромцов, исключенный из партии, ходит безработным по Москве, и только Штальберг работает следователем по партийным взысканиям заграничных работников при Центральной контрольной комиссии. Их садистские наклонности получили некоторое возмездие только много лет спустя, после того как они погубили тысячи безвинных людей, прикрываясь защитой революции и интересами пролетариата.