Джулианна начала осознавать, в каком затруднительном положении он мог обнаружить себя, когда очнулся в незнакомом доме.
– Мы с вами – на одной стороне, месье. Да, наши страны находятся в состоянии войны. Да, я – англичанка, а вы – француз. Но я горжусь тем, что поддерживаю революцию, произошедшую в вашей стране. Я была в восторге, когда поняла, что вы – офицер французской армии!
– Значит, вы придерживаетесь радикальных взглядов.
– Да. – Их взоры встретились и надолго слились. Глаза Шарля уже не были суровыми, как прежде, и все же Джулианна ощущала странную неловкость, словно что-то вывело ее из душевного равновесия, словно она оказалась на важном – нет, решающем судьбу – допросе. – Здесь, в Пензансе, у нас действует Общество друзей простых людей. Я – одна из основателей.
Шарль откинулся на спинку кресла; судя по всему, услышанное впечатлило француза.
– Вы – необыкновенная женщина.
Джулианна не смогла заставить себя улыбнуться.
– Принадлежность к слабому полу никогда не будет сдерживать меня, месье.
– И я вижу это. Итак, вы – истинная сторонница якобинцев.
Джулианна помедлила, сомневаясь, стоит ли откровенничать дальше. Она что, и правда на допросе? Впрочем, может ли она осуждать его за это любопытство?
– Неужели вы действительно думали, что попали в дом, битком набитый врагами?
Его губы растянулись в улыбке, но глаза не засияли теплотой.
– Разумеется, я так и думал.
Джулианна по-прежнему не имела представления о глубине постигшего его бедствия: Шарль был мастером по умению скрывать свои мысли и чувства.
– Вы находитесь среди друзей. Я – ваш друг. По-моему, вы – великий герой революции.
Брови Шарля изумленно взлетели вверх. И в этот момент Джулианна поняла, что он наконец-то позволил себе расслабиться.
– Чего еще можно пожелать, если мне так повезло? Если мне выпало счастье быть вверенным вашим заботам? – Он вдруг потянулся к ее руке. – Быть может, я выражаюсь слишком прямо, Джулианна?
Она застыла на месте. Шарль никогда еще не называл ее по имени, он даже не обращался к ней «мисс Грейстоун». Только постоянно говорил ей «мадемуазель». И все же она не стала возражать против невольной фамильярности.
– Нет.
В этот момент он понял: Джулианна только что позволила ему более неформальное, дружеское общение – и, возможно, открыла дверь для дальнейшего сближения.