Все это было сущим безумием.
Легко представить, какой потрясенной и испуганной была бы Джулианна, узнай она обо всем этом!
Но она никогда не услышала бы подобную чепуху из его уст. Доминик слишком сильно слился с маской вымышленного персонажа, чтобы ненароком выдать себя. Если бы кто-нибудь в Грейстоуне выяснил, что он – англичанин, не говоря уже о том, что он – Педжет, одно единственно верное, очевидное умозаключение не заставило бы себя ждать: этот раненый – британский шпион. В конце концов, его перевезли из Франции, он говорит по-французски и выдает себя за француза. Прийти к верному выводу было бы проще простого.
В этом случае опасаться сестры и двоих братьев Джулианны, разумеется, не стоило бы – они были патриотами. Не беспокоила Доминика и их мать: из подслушанного случайного разговора стало понятно, что она – душевнобольная.
И все-таки было желательно, если бы обитатели Грейстоуна никогда не раскрыли тайну его личности. Лишь пять человек знали, что Доминик Педжет, граф Бедфордский, был британским агентом, работавшим под вымышленным именем во Франции. Этими людьми были: Уиндхэм, военный министр; Себастьян Уорлок, считавшийся куратором их шпионской сети; Эдмунд Берк, обладавший значительным весом в правительственных кругах; давний друг Доминика граф Сент-Джаст и, разумеется, Мишель Жаклин.
Этот круг посвященных не должен был расшириться – никогда. Чем больше людей узнали бы правду, тем выше была бы вероятность того, что Доминика разоблачат.
Еще одна проблема, иного рода, была связана с Джулианной. Она не была рьяной патриоткой. Эти друзья из Парижа могли в самое ближайшее время завербовать ее для активной работы в собственных интересах – именно так и работали якобинские клубы. Даже теперь он не мог ей полностью доверять. Собственно, он вообще ей не доверял, ведь однажды она могла бы выяснить, что он – Доминик Педжет.
Рано или поздно он вернется во Францию и продолжит борьбу за свою землю и своих людей. Ребенком Доминик каждое лето проводил в замке своей матери. Теперь этот замок принадлежал ему. Мужчины и мальчики, совсем недавно погибшие близ Нанта, были его соседями, друзьями и родственниками. Доминик знал Мишеля Жаклина с детства. Жаклин уже потерял свое поместье – оно было дотла сожжено революционерами. Но они не могли сжечь его титул – точно так же, как не могли уничтожить право, данное ему от рождения, – или его патриотизм.