После обеда, оказавшегося лучше, чем в обычной столовой, я пешком отправился в отдел кадров. За пределами ворот лагеря я повернул направо и пошел по дороге на север: сначала мимо станции, которую мы проезжали утром. За пределами станции находился Зайдлунг – поселок, наполовину скрытый за деревьями, кустарниками и виноградными лозами. От легкого ветерка колыхалось развешанное белье. Я услышал приглушенные, но радостные детские голоса.
Далее находились ангары для технического обслуживания заводских электропоездов. Вероятно, ангары длиной 150 метров с четырьмя параллельными пу тями были частью берлинской и гамбургской надземки. Дорога проходила мимо главного входа в поселок, построенного в стиле Третьего рейха: в середине архитрава красовалась массивная свастика, длинные ряды одина ковых домов окружали здание контрольно-пропускного пункта.
Пройдя менее километра, я увидел большое изолированное строение из железобетона. Именно сюда я и шел – Werk Süd – «Завод-Юг» – в новое административное здание. Несмотря на то что оно было недостроенным, в нем уже работали. Признаки строительства были повсюду: оборудование, штабели из труб, кирпич, песок, гравий. Позади главного здания вытянулись двухэтажные времянки.
Я вошел в здание, наполненное шумом множества работающих пишущих машинок, и спросил капрала Дома, ставшего очередным примером «вольнонаемной» армии. Когда я представился, он обратился к симпатичной темноволосой девушке, печатающей на машинке.
– Фрейлейн Клингер, пожалуйста, передайте мне папку.
Она поднялась и поставила перед ним коробку с папками.
– Итак, вы… инженер-электрик.
«Ну, – подумал я, – наши переговоры значительно продвинулись вперед».
– У нас несколько заявок. Больше всего специалисты нужны господину Брютцелю в департамент BSM и господину Маасу в департамент BGS. Обратитесь к ним в первую очередь.
BSM означало Bord, Steuer und Messgeraete – летательные аппараты, система наведения и телеметрия, а BGS – Bau-Gruppe Schlempp – независимый департамент, отвечающий за строительные работы на заводе. Капрал Дом объяснил мне, как пройти в департаменты, и попросил передать Брютцелю и Маасу, чтобы они сообщили ему о результатах собеседования.
– Окончательное решение, – прибавил он, улыбаясь, – примет господин Сандермейер.
Казалось, никто не торопится подключить меня к работе. Никто не требовал от меня тщательно отрепетированного рассказа о времени до моего приезда в Пенемюнде. Я с трудом привыкал к царящей вокруг гражданской небрежности. Мне приходилось быстро отвыкать от привычки постоянно быть начеку, машинально винить себя за неаккуратность в одежде, разочаровываться от необходимости совершать марш-броски только ради того, чтобы не сидеть на месте. Я облегченно вздохнул. Летний воздух был чистым и свежим, полуденное солнце – ярким и теплым. Война казалась чем-то далеким.