Под конец рабочего дня позвонил Павлов и сообщил, что был у Бирюкова, правда, пришлось съездить к химику домой, чтобы показать канистры, – тот уже ушел из лаборатории.
– Это их бутыли, – пояснил Павлов. – На них не было наклеек, просто маркером написано… сейчас, подожди, я гляну… ага, вот: C>2H>5OH. Это формула спирта. Ее стерли с бутылей. Кстати, спиртом же. – Опер усмехнулся. – Интересно, у кого рука поднялась вылить шестьдесят литров бухла? Ведь если их пополам водой разбавить, это ж сто двадцать литров водки получилось бы!
– Хороший вопрос, – улыбнулся Смирнов. – Наверное, у того, кто не пьет.
Павлов фыркнул.
– Кто не пьет, тот загнал бы спирт знакомым по сходной цене.
– Мы сейчас не про дядю Ваню говорим из соседнего подъезда, а про серийного убийцу, – напомнил Смирнов.
– Да его за один только пролитый спирт посадить надо! – ничуть не смутившись, заявил Павлов.
– Ладно, работай дальше. Выясняй алиби читателей.
– Окей.
Смирнов отправился домой. В этот день уже больше ничего нельзя было сделать, оставалось лишь обдумать то, что известно, и попытаться угадать, кто может стать следующей жертвой. Дело, конечно, безнадежное, но заставить себя перестать думать о расследовании полицейский не мог.
С утра Смирнов заехал в НИИ и забрал у лаборантки список семей, отправляющихся на семинар.
– Я знаю, что у вас пропали две канистры спирта, – сказал он.
Кушекова усмехнулась:
– Да уж!
– Раньше такое случалось?
– У нас – нет.
– В смысле – в вашей лаборатории?
– Да. Иногда, конечно, брали немного, сами понимаете, но чтобы спереть шестьдесят литров! – Она покачала головой.
– У вас есть подозрения, кто это сделал?
– Думаю, человек со стороны. Когда нас нет, можно зайти в лабораторию и забрать то, что нужно.
– Что, ключи так легко достать?
– Нет, но при желании можно изготовить дубликат. Результаты исследований и образцы мы запираем в сейф – у нас стоит специальный железный шкаф, – но реактивы, конечно, нет.
– И кто это мог быть?
– Без понятия. Кто угодно.
– Во сколько вы уходите домой?
– В семь часов. Иногда задерживаемся.
– Во сколько ушли в пятницу?
– Я?
– А вы последней уходили?
– Да. Вернее, мы с Кожиным. Я убирала посуду, а он – приборы.
– Во сколько это было?
– Дайте вспомнить. В семь двадцать.
– Вы всегда так поздно уходите в пятницу?
– Нет, обычно, наоборот, пораньше, но ведь на носу был семинар, и мы готовились.