– Когда они были у тебя в последний раз? – спросил он Марту.
– Позавчера.
– Значит, в день перед ночным убийством. Петер тоже?
– Да, конечно. Такой внимательный был мальчик… – По засохшей крови на лице потекли слезы. – У него не стало матери. Она умерла у меня на руках. Петер и София, все-то они хотели разузнать. Как я стала знахаркой, какие травы беру… Всегда следили, как я растирала порошки… София говорила, что тоже хочет когда-нибудь стать знахаркой.
– И долго они оставались?
– Пока темнеть не начало. Я отправила их по домам, когда меня позвали к жене Клингенштайнера. Я до вчерашнего утра у них оставалась, тому есть свидетели!
Палач покачал головой.
– Тебе от них проку мало. Я вчера вечером еще раз поговорил с Гриммером. Петер, судя по всему, домой не являлся. Йозеф сидел в трактире до самого закрытия, а когда утром пошел будить сына, кровать оказалась пустой.
Штехлин вздохнула.
– Значит, я последняя, кто его видел.
– Так-то, Марта. Дрянь твое дело. Снаружи судачат вовсю.
Марта плотнее закуталась в шаль и сжала губы в тонкую линию.
– И когда ты возьмешься за клещи и тиски? – спросила она.
– Совсем скоро, если верить Лехнеру.
– Может, сразу признаться?
Куизль помедлил. Эта женщина принимала роды у его жены, и он был в долгу перед ней. Кроме того, Якоб при всем желании не мог представить себе, чтобы она могла нанести Петеру такие раны.
– Нет, – сказал он, наконец. – Будем тянуть. Лги, сколько сможешь. Постараюсь не причинять сильной боли, обещаю.
– А когда дольше будет уже нельзя?
Куизль вытряхнул потухшую трубку. Потом указал мундштуком на Марту.
– Я отыщу ту собаку, которая сотворила это. Обещаю. Только продержись, пока я отыщу эту тварь.
Затем он резко развернулся и шагнул к выходу.
– Куизль!
Палач помедлили и оглянулся на знахарку. Голос ее теперь перешел в шепот.
– Есть еще кое-что. Возможно, тебе следует знать…
– Что?
– Я держала альраун в шкафу…
– Аль… ты же знаешь, его считают творением дьявола.
– Знаю. В любом случае он пропал.
– Пропал?
– Да, пропал. Вчера.
– А остальное все на месте?
– Не знаю. Я заметила прямо перед тем, как пришел Гриммер с людьми.
Куизль стоял в дверях и задумчиво грыз трубку.
– Занятно, – пробормотал он. – А в прошлую ночь не полнолуние ли было?
Он вышел, не дожидаясь ответа. Дверь за ним с грохотом захлопнулась на замок. Марта завернулась в плащ, легла на солому и беззвучно заплакала.