– Так что, как видите, я ваш хозяин. А вы все, без исключения, уволены. Уволены потому, что я так хочу.
А больше ничего не сказал. Из ресторана навсегда исчезли администратор, два охранника – бывших мента и обслуживающая его в тот вечер девочка-официантка.
Это был только один случай. Каждая подобная история в его жизни была исключительна в своем роде. Так многолик, неповторим и разнообразен был мой кошмар.
Так, как мой кошмар, никто и никогда мне в жизни не улыбался. Он улыбался – и по этой улыбке невозможно было определить, казнит ли он тебя или оставит в живых. Он всегда улыбался перед тем, как сказать какую-то неповторимую гадость или сделать подлость. И, умея растоптать любого, делал это с успехом и всегда держал себя после этого так, как будто был беспрекословно прав. А прав он был потому, что в заграничных банках у него были большие деньги. Только об этом никто не знал.
С каждым годом, внимательно рассматривая все увеличивающуюся цифру в своем паспорте, он подбирал себе все более молоденьких партнерш. Он называл их исключительно партнершами, но девочки об этом не знали. Когда мы встретились, ему было 39, мне-20. И я казалась ему слишком ранней. Чтобы не пачкаться о кремы, помаду, пудру и всякие женские штучки, он всегда одевал на свидания самую старую порванную рубашку. У него был по этому поводу пунктик. Он считал, что чем хуже ты выглядишь на свидании, тем больше вероятность того, что партнерша не догадается, сколько у тебя денег. И потом, зачем одевать рубашку, если все равно ее придется снимать?
Мы встречались всегда по одному и тому же сценарию. На своем роскошном мерседесе он подъезжал, когда полностью стемнеет, к моему дому. Я выходила и садилась в машину. Мы ехали на квартиру, которую он совсем недавно купил. Квартира была полностью разбита. Без ремонта, разбитая и страшная. Сантехника вся старая, а мебели почти нет. Вдобавок – низкие потолки, маленькие окна и одна комната темная. Он купил эту квартиру потому, что она была очень дешевая. И еще потому, что ему было абсолютно все равно, где жить.
Мы заходили в комнату, которая именовалась гостиной потому, что в ней стояли старый советский черно-белый телевизор и жесткий, с потертой спинкой, диван, на котором он спал. В спальне (другой комнате) кроме стула вообще ничего не было. На подоконнике гостиной лежал второй его мобильный телефон. Первый был в машине. А третий он вечно носил с собой. Мы заходили в комнату, он плотно закрывал за собой дверь и включал телевизор. Потом начинал раздеваться.