– Я ухожу к Ноздрече.
– Ну… В добрый путь.
– Пойдём со мной!
Домовой помотал головой.
– Мне туда дорога закрыта.
– А можно её открыть?
Гудейка задумался.
– Окалину убрать нужно.
– Как это?
– Протереть изнутри стены солью… Меня туда потом отнести.
– Ладно, сделаю.
Харвиг попрощался с домовым и побрёл на двор мельника. У избы на лавке его поджидал Ноздреча.
– Калитку запри! – крикнул он издали…
В тёмной прокисшей избе было душно. На лавках за столом сыновья Ножика кололи орехи. С печи таращились Лебёда с дочкой.
– Здрасьте, – сказал им Харвиг.
В горницу к печке его не пустили. Позади были тёплые сени, там и поставили ему лавку.
– У нас в избе места нет, – счёл нужным объяснить мельник.
Харвиг подумал, что Ножик опасается лишний раз гневить Люта.
Из сеней был выход на задний двор. Там в хлеву жил здоровенный кабан Горчак и две свиньи: Клава и Дуня.
После минувшей ночи Харвиг не слишком обрадовался такому соседству. Зато у него была возможность незаметно выйти наружу.
Когда все уснули, он прокрался на двор. Там с вечера он приметил наполненную водой кадку. Харвиг зачерпнул из неё котелком, добавил в него кусок соли. Теперь предстояло самое трудное. Нужно было впотьмах протереть стены в незнакомой избе и при этом умудриться не разбудить хозяев.
С ближней стеной, что тянулась от сеней к входу, хлопот не возникло. Она была свободна, если не считать пары полок с горшками. Но за ними Ножик вряд ли царапал раскалёнными прутьями. Харвиг тщательно протёр брёвна намоченной тряпкой, насколько хватило роста, и перебрался к соседней стене. Вдоль неё стояли две лавки, на которых дрыхли Аким и Ноздреча.
Старший сын мельника громко храпел. Харвигу захотелось плеснуть в его тёмный беззубый рот с котелка. Конечно, сдержался. Дело было слишком серьёзное, не до смеху.
Кое-как он протер длинную стену. Спасибо окнам, – дел с ней было немного.
С третьей стеной, у которой на лавке сопел Матвей, пришлось повозиться. Тут оказалось много полок, тесно заставленных какими-то бутылями, кувшинами. Харвиг взобрался на лавку. Как ни старался, один раз всё равно загремел. На его и Гудейкино счастье никто не проснулся.
Оставалось самое трудное: печная стена. Подобраться к ней можно было только по печке, где разлеглись сразу трое: Лебёда с дочерью и Вакейка. В довесок, как подозревал Харвиг, Ножик поработал там особенно рьяно. Даром, что ли, Лебёда с головы дёготь сдирала?