– Слышу в голосе сожаление, но не стоит себя корить. В тебе много сил, и ты хочешь применить их во благо. Это главное! Помни, что не надо спешить жить, у тебя всё ещё впереди, не торопи время, – на этих словах дядя взял левую руку Олега в свою, накрыл другой, и с торжеством отчеканил своим басом: – Ну что же, чувствую, что тебя не переубедить с отъездом, а потому даю тебе своё добро. Но при одном условии, что первое время подсобишь моему старому другу в кузнечном деле. Есть у меня такой в Великом Новгороде. На месте осмотришься и решишь, куда двинешься дальше.
– Как же я тебя люблю, дядя! Спасибо тебе за всё, – не выдержал Олег и со слезами на глазах крепко обнял великодушного великана.
– Полно тебе. Каждый птенец, оперившись, стремится вылететь из гнёзда. А ты у меня тот ещё ястреб. Ого-го, силушка! – дядя поднял руку племянника вверх, помахав ею из стороны в сторону. Затем нахмурил брови и продолжил: – С матерью твоей я сам переговорю завтра. Скажу, что отсылаю тебя на выучку, набираться опыта. Так будет легче это принять. Ты поэтому раньше вечера к ней не приставай с отъездом, чтобы дать время успокоиться. Светозар пока при ней, и я думаю, что она должна будет дать тебе своё благословение.
– Век буду тебе благодарен, дядя, – промолвил Олег.
Оба стояли неподвижно, дядя Аскольд медленно провёл своей рукой по светлым прямым волосам Олега, и могло показаться, что у этого большого сурового человека на глазах выступили капельки воды, заблестевшие от сияния только что вышедшего на ночной небосвод молодого месяца.
Сборы и приготовления к отъезду заняли большую часть месяца. Дядя, как и обещал, переговорил с Изольдой, и, конечно же, она не приняла новость об отъезде. Были и слёзы, и уговоры, и молчаливое несогласие, но мало-помалу мать смирилась с намерением старшего сына и заявила, что своего благословения не даст, но и препятствовать не будет. Дяде она признавалась, что с тяжёлым сердцем гонит от себя плохие мысли, как бы с Олегом не случилось чего-то, подобного случившемуся с её мужем, когда-то оставившего их ради лучшей жизни. Дядя Аскольд, как мог, утешал, убеждая, что молодого ястреба в гнезде не удержать и если запретить, то Олег сам убежит и не оставит никаких следов, а так лучше пусть он пробует на прочность новую жизнь под присмотром его старого товарища. Этот довод, да и, пожалуй, решимость в глазах старшего сына сыграли решающую роль.