Вдобавок, обычно уже во второй половине лета на даче поселялись и Васины родители. Его мама, Флора Павловна, химик по образованию, мало проработала из-за слабого здоровья (испорченного, как говорят, облучением ураном в химической лаборатории в самом начале её карьеры), получала небольшую пенсию по инвалидности и сильно скучала от вынужденного сидения дома. Со временем в ней развилось хроническое беспокойство за всех членов семейства и, в особенности, за Антошу и Васю. Она вечно ходила по Васиным пятам, донимая его своими страхами. Опасения нервозной женщины касались в основном здоровья внука и правильности его воспитания. Иногда Вася уставал от монотонных маминых причитаний и отвечал ей грубо, а у Флоры Павловны от этого повышалось кровяное давление, – случался так называемый криз, – и она залегала на несколько дней в постель. Васин папа, Владимир Петрович, – маститый профессор-физик, направивший по своим стопам и своё единственное чадо, всегда очень нервничал при виде занемогшей супруги и кричал на Васю срывающимся тенором: «Жопа, опять мать уложил, опять мать уморил!»
Да и комфорт на даче был, прямо скажем, весьма далёк от совершенства. Деревянный дом отапливался (только на первом этаже) печкой, которую перед сном гасили во избежание утечки ядовитого угарного газа. Если ночь выдавалась прохладной, то к утру комнаты остужались, и становилось нестерпимо сыро. Водопровод в доме отсутствовал, и воду приходилось таскать вёдрами из колодца. Мыться можно было только в переносном душе, который устанавливался в наиболее солнечном месте дачного участка. Вода в баке душа за день нагревалась на свету.
Но самым главным неудобством с точки зрения Васечкина было отсутствие канализации. Грубо сколоченный из необструганных досок сортир, – если вообще можно применить это благородное и приятное для слуха название к столь пошлому сооружению, – находился около забора, в углу садового участка. Чтобы пройти туда вечером, когда было темно, приходилось брать с собой карманный фонарик, так как участок не освещался.
Внутри сортир имел круглое отверстие, диаметром с габаритный зад, проделанное в дощатом полу. Над этим импровизированным толчком приходилось сидеть в неудобной позе, на корточках; и свирепые комары, тучами парящие в узком сортирном пространстве, всегда с жадностью впивались в оголённые «биологические» (по образному выражению Васиного деда) места.