Однако, как бы ни был Иванов близок к истине в этих размышлениях, в своих меркантильных расчетах он ошибся, – Вяземский, выходя из машины и крепко пожимая руку водителю, вложил в эту руку десятирублевый билет. «За даму», – сказал он, подрубив под корень любые возможные и готовые возникнуть возражения Иванова-человека. «Доставь ее по адресу, который она назовет», – были последние слова Вяземского, которые он произнес прежде, чем повернуться и широко зашагать к зданию факультета.
Иванов перевел взгляд с удаляющейся и исчезающей в дверях спины Вяземского на зеркальце, в котором отражалось лицо девушки: она тоже смотрела на захлопнувшуюся дверь. Иванов вздохнул и резко взял с места – у него возникло странное чувство, будто он – личный шофер, которому уходящий на повышение шеф дал последнее прощальное поручение и солидные чаевые.
Глава четвертая – Будни писателя
Если случалось, что загромождавший бездну хаос мыслей не давал сразу, при самой действенной, предельно-напряженной работе мозга и души Сергея Анциферова, плодотворного результата, то есть новой жизни, иначе говоря живого замысла, то Сергей ложился спать в надежде – далеко не пустой и поддерживаемой прошлым положительным опытом – что бессознательная работа мозга во сне, сделает то, что не получалось наяву. И потому Анциферов в своем большом кожаном портфеле, кроме того, что всегда имел около ЗОО листов бумаги, несколько ручек и миниатюрную настольную лампу типа «грибок» с ножкой-прищепкой, неизменно носил большой, мягкий и теплый шерстяной плед – Сергей никогда не знал, где его застигнет готовый к воплощению замысел или сон, требующийся для «дотягивания» сырого замысла. С портфелем все было продумано – а вернее, получилось само собою – как нельзя лучше. Если то, что требовало быть записанным уже созрело и оформилось в голове и сердце Сергея, – портфель открывался и опустошался – пачка бумаги и настольная лампа вынимались и занимали место на столе. Если же замысел был еще в состоянии нарождения, то бумага и лампа, наоборот, запихивались в одно отделение, прижимались вплотную друг к другу, загонялись в самое нутро, на самое дно портфеля, остальная мягкая кожа загибалась и оборачивалась вокруг них и, таким образом, создавался весьма удобный валик, который Сергей устраивал под голову, а на столе занимал место сам и укрывался пледом.