– Что с тобой, дружок? – спросила я и, вспомнив, что попугай привык к испанской речи, перевела свой вопрос.
– Джош…– ответил Алекс и шумно вздохнул.
– Не волнуйся, он скоро вернется, – заверила я. – Хочешь, открою клетку, и ты полетаешь? Только недалеко, иначе твой хозяин мне голову оторвет.
Я подняла дверцу, и птица с достоинством покинула свое жилище, вышагивая, как английский лорд на прогулке. Затем Алекс легко вспорхнул и уселся мне на плечо. Ощущая себя капитаном Флинтом, я отправилась вниз, искать столовую, где мы обедали вчера. Учитывая площадь дома, это было непросто.
– A la izquierda! – скомандовал попугай. («Налево!» – исп.)
Я покорно повернула налево и оказалась в знакомом коридоре с полукруглым сводом. Кажется, вечером мы действительно здесь проходили.
– A la derecha! – сменила курс птица, и я задумалась. Направо или прямо? В испанском и то, и другое обозначается одним словом. Ну почему я такая невнимательная? Можно ведь было запомнить дорогу накануне, вместо того, чтоб пялиться по сторонам и глазеть на Локсту.
– Маша! – крикнула Лора, появившаяся из другой спальни. – Очень хорошо, что ты уже проснулась. Предлагаю быстро позавтракать и съездить с нами на съемки фильма, а потом Эрик отвезет вас в Universal Studios.
Мы вместе спустились к столу, за которым уже сидели Локста, Хлоя, Мира и Аматаниди. Я почувствовала, что ужасно хочу есть, и с удовольствием принялась за яичницу и сандвичи с беконом. Странно, обычно с утра у меня нет аппетита – организму нужно проснуться, чтобы воспринимать пищу. Наверное, виновата смена часового пояса. У нас, в Новолесинске, сейчас десять вечера – самое время перекусить.
Алекс тоже не зевал: выхватил клювом кусок моего бутерброда, стоило мне поднести его ко рту.
– Эй, дружище! – возмутилась я. – Выбери себе другой. Тебе вообще можно такое есть?
– Нет, у него должен быть специальный корм, – заметила Мира. – Джошуа принес его с собой?
– Не знаю, – пожал плечами Локста. – Я не обратил внимания. Вообще-то я не понимаю, куда пропал этот чертов парень: не звонит, не приезжает, хотя уже пора. О, кажется, это он!
Доминик поднял к уху затрезвонивший телефон и резко сказал:
– Слушаю.
В трубке послышалось громкое, но не разборчивое бормотание. Лицо рэпера вытянулось и стало стремительно бледнеть. Я никогда раньше не видела, чтобы темная кожа за несколько секунд вдруг высветлилась до светло-бежевого оттенка, и поняла, что Локста узнал нечто ужасное.