– Если кому-нибудь ляпнешь, что в лесу останавливались, голову отпилю, – сказал тихо и просто Ребров.
Шофер, здоровый взрослый мужик, снова посмотрел этому мальцу в глаза, кивнул и ничего не ответил.
With moans and groans heavy log transporter stopped. In the store Rebrov bought two bottles of vodka and a pair of pork stew cans, and he was out of money again. In the truck’s cab he handed one bottle and a can to the driver. Driver looked cautiously into Rebrov’s eyes and didn’t move to take it at first. But then took it all right, and shoved it under his seat.
“Utter a word that we stopped there, and I’ll saw your head off,” simply and softly said Rebrov.
The driver, the huge middle-aged man, just looked into this youngster’s eyes, nodded and said nothing.
Джип скоро нашли, и приезжала полиция. Они побродили по свежезаваленной снегом делянке, и оставили это дело до весны. Степана нашли только в конце апреля, когда растаяло на открытой вырубке, и появился этот «подснежник».
The jeep was soon found, and police came. They walked and looked around freshly and heavily snowbound allotment with high timber stacks and left it until spring. They found Stepan only at the end of April, when the snow melted in the clearings, and this snowdrop, as police call them, showed up.
«Картежник хренов…» – опять подумал Ребров про Левко. Это же мой банк, весь мой, я все эти деньги выбил тогда у должников. Без меня ни копейки бы не отдали!
Действительно, после дефолта в девяносто восьмом, когда даже само государство отказалось возвращать долги, когда и появилось это крылатое «только трусы отдают долги», этот самый Левко дал ему список с десятком фамилий, с многозначными суммами против каждой, и сказал бандиту Реброву:
– Сумеешь выбить из них долги – половина твоя. Новый банк с тобой откроем.
“The lousy gambler!” Rebrov thought of the banker Levko, looking through the window. “It is my bank, mine. I beat all the money from the debtors ten years ago – they wouldn’t return you a cent!”
That was true. Indeed, after the default of a ninety-eighth, when even the state itself refused to repay its debts, the winged phrase emerged among shady businessmen, “Only cowards repay their debts”. Bankrupted Levko gave his new acquaintance a list with a dozen of names and multiple-digit sums against each one and said to bandit Rebrov, “Of the money you knock out of these gents half is yours. And then we’ll launch a new bank together.”