– Представляешь, дочь Зелика вышла замуж за гоя.
– И что?
– Ну, все в отчаянии.
– Но он же любит Эстер.
– Очень.
– Ну тогда пусть.
– Ты считаешь?
– Это его дочь, – ответил Лейб.
– Значит, я могу тебе сказать.
– Что? – Лейб снова вернулся к работе.
– Наша Иза сделала то же самое.
– Что именно?
– Вышла замуж за гоя, – сказала Алта.
– Когда?
– Две недели назад.
– Где?
– В Швейцарии, в Асконе.
– На этой Горе Истины?
– Да.
Лейб уставился в пустоту. Резко дунул. Алта вздрогнула. Свеча погасла. Тяжелый силуэт Лейба исчез в соседней комнате. Жалобные ноты превратились в поминальную песню. Алта осталась стоять в дверях. Она наблюдала, как Лейб опустился на колени перед маленьким алтарем. Он зажег две поминальные свечи.
– Зачем ты поешь поминальную песню? Иза не умерла. Она носит в себе новую жизнь. Она твоя дочь.
Лейб закрыл глаза и опустил на лицо белое покрывало, которым по иудейской традиции накрывают умерших.
– У меня больше нет дочери.
Перед нами показался водопад.
– Как ты можешь так подробно помнить свою жизнь здесь? Ты же была совсем маленькая.
– Да, заба-а-авно, правда?
Мы сели на круглый камень. Вода падала в ручей с высоты четырех или пяти метров. Я удивился, какой у нее все еще хороший слух. Казалось, шум ей почти не мешает.
– Тебе нравилось здесь жить?
– Да.
Моя мать молча дернула губами. Или она что-то прошептала? Я наклонился. Она молчала. Уставилась на воду, слегка покачивая головой. Потом соскользнула на землю. Провела руками по траве.
– Раньше я знала здесь каждое растение.
Казалось, даже вода начала падать осторожнее.
На ужин мы пришли в просторный ресторан отеля. После краха первых реформаторов жизни Эдуард фон дер Хейдт создал свою архитектурную фантазию с нисходящими окнами и длинными коридорами – экстравагантную самоинсценировку для более поздних посетителей Лаго-Маджоре и инвесторов, получивших свою выгоду.
Наблюдая через стекло за заходящим солнцем, я почувствовал силу притяжения, десятилетиями собиравшую в Монте Верита искателей истины. Итальянский климат, озеро на фоне швейцарских гор. Слишком прекрасно, чтобы погружаться в себя? Не пустыня – скорее, хорошо продуманный Эдемский сад. Здесь, в маленьких хижинах, наполненных воздухом и светом, скрывались мои бабушка и дедушка, пока самая жестокая на тот момент война четыре долгих года создавала новый мировой порядок. Как растения, что роняют перед гибелью последние семена, люди в последний раз противились своими идеями окружившему их разрушению.