Будешь тут радоваться, когда с утра огорошили новостью собираться и ехать черт знает куда, черт знает зачем.
Ступая по толстому ворсу ковра, привезенного в родовое поместье пару сотен лет назад, я меланхолично размышлял о превратностях судьбы и возможностях обычного человека ей противостоять.
Со стен надменно взирали гордые предки. Целая вереница портретов и у всех в глазах строгий вопрос: достоин ли потомок славы своих прародителей?
– Пяльтесь, пяльтесь, пеньки замшелые, – беззлобно ругнулся я.
Воровато огляделся и показал язык какому-то пра-пра-пра-прадеду в одеждах средневековых времен.
Высокие деревянные двери в конце галереи оказались закрыты, расправивший крылья кречет, герб семьи, глядел на меня с укором.
И этот туда же.
– Ваша светлость, – возникший за спиной слуга склонился в глубоком поклоне.
Посетовав про себя, что так и не дали побыть одному, я обернулся.
– Что?
– Вас приглашают на обед на летнюю террасу.
Мысленно чертыхнувшись уже в который раз за день, я не показывая вида кивнул.
– Веди.
Догадываясь, кто стоит за приглашением, я с неохотой поплелся за предупредительным слугой. Как и в случае с отцовой волей, отвертеться здесь не получиться.
* * *
Открытая веранда на западной стороне поместья встретила обилием солнца и свежим воздухом из сосновой рощи. За изящным столиком из светлого дерева сидела та, о ком я сразу подумал, получив переданное через слугу приглашение.
Тетушка Элеонора, единокровная сестра отца, более известная в миру, как хозяйка Изумрудного замка.
Властная и непреклонная, жесткая и суровая, она на протяжении многих лет с гордо вскинутой головой несла бремя статуса ближайшей родственницы главы клана.
Ее верность и преданность идеалам семьи кое у кого вызывали глухое раздражение, так как на фоне тетушки они казались себе не столь идеальными.
Но никто и никогда не рисковал оспаривать ее власть или поступаться озвученным мнением. Отец любил ее, видя в Элеоноре крепкую опору. Он знал, что она никогда не предаст, так как клан для нее превыше всего.
– Здравствуй, племянник. Садись, – тетушка повела рукой, указывая на стул напротив.
– Здравствуй, тетя. Спасибо, – вежливо ответил я, совсем как пай-мальчик.
Глаза тетки немного прищурились, во взгляде мелькнула тень едва заметного подозрения. Мол, не обнаглел ли малыш и не издевается ли над родной теткой, проявляя показное смирение?