– Чуточку сильнее, чем год тому назад, – ответил Камил развязным голосом, который до странности резко контрастировал с хмурым выражением лица его жены.
– А мадемуазель де Вальженез ты, значит, не любишь?
– Естественно, дорогая моя.
– И сможешь в этом поклясться?
– Клянусь, – со смехом произнес Камил.
– Нет, так не клянутся. Таким тоном клятвы не произносятся. Ты должен поклясться торжественно, перед Богом.
– Клянусь в этом перед Богом, – ответил Камил, уже давший нам доказательства серьезного его отношения к клятвенным заверениям в любви.
– Так вот, перед лицом Всевышнего я заявляю тебе, Камил, – воскликнула креолка с выражением глубокого презрения, – что ты лжец, подлец, клятвопреступник и изменник!
Камил вздрогнул и открыл было рот, чтобы что-то сказать. Но молодая женщина царственным жестом заставила его замолчать.
– Ведь я уже сказала вам: хватит мне лгать! Мне все известно! За те несколько дней, которые я слежу за вами, я видела, как вы неоднократно входили в особняк Вальженезов и выходили из него. А посему не позорьтесь и не утруждайте себя новым притворством.
– О! – нервно произнес Камил. – Вам ведь прекрасно известно, милочка, что мне подобные сцены не нравятся. Давайте предоставим обсуждать все эти недоразумения мещанам и деревенщине и останемся в отношении друг друга тем, кем мы являемся в свете, то есть хорошо воспитанными людьми. Между мной и мадемуазель де Вальженез ничего нет. Я тебе в этом поклялся, могу поклясться еще раз. И мне кажется, тебе этого должно быть достаточно.
– Ну, это уже верх наглости! – вскричала креолка, выведенная из себя тем легким тоном, с которым Камил говорил о ее боли. – А что ты скажешь на это?
И, достав из-за корсажа письмо, она живо развернула его и, не глядя в текст, повторила наизусть его содержание:
«Камил, милый Камил, где бы ты сейчас ни находился, я всюду вижу одного тебя, слышу только тебя и думаю только о тебе».
– О! Теперь настал мой черед сказать вам: «Довольно!» – вскричал Камил, с яростью вырвав письмо из рук креолки и разорвав его на мелкие кусочки.
– Рвите, рвите, – произнесла она. – К несчастью моему, я знаю его наизусть.
– Значит, вам было мало того, что вы шпионили за мной? Вы распечатываете адресованные мне письма или вскрываете ящики, где хранятся мои документы? – воскликнул Камил со ставшим пунцовым от ярости лицом.