– Нужна? – тупо переспросил он.
– Вы писали об этом аббатисе Августине из Кловерхолма.
– Верно.
Форель и кувшинка – герб на двери экипажа, доставившего гостью. Такие же изогнутые рыбешки и цветы, похожие на раздутые короны, есть на воротах аббатства. Рихард нахмурился и, подтянув к себе стул, сел. Запахнул полы пальто, чтобы прикрыть голые бедра.
– Экономка и секретарь, – дополнила девушка, вздернув подбородок с миленькой ямочкой посередине. – В обязанности, полагаю, входит следить за домом, принимать клиентов, когда вы на деле или отдыхаете, и вести бухгалтерские записи. Я с этим справлюсь.
– Тридцать шендеров в месяц, – сказал Рихард.
В происходящем прослеживался явный диссонанс. Эта девушка не была экономкой. Одна ее сумочка стоит больше тридцатки.
– Меня устраивает, – кивнула она.
– Вообще-то это я беру вас на работу, – напомнил он.
– Хотите что-то уточнить? Проверить мои способности? Получить рекомендации? Аббатиса передала вам письмо. – Гостья открыла сумочку, вынула оттуда конверт и протянула Рихарду.
Он мельком взглянул на знакомый почерк – ровный, четкий, с легким наклоном влево – и снова посмотрел на гостью. Она не опустила ресницы, и Рихард невольно нахмурился. Обычно люди страшатся встретиться с ним взглядом лишний раз. Но незнакомка смотрела прямо на него с каким-то отчаянным вызовом.
У кандидатки, которая приходила вчера, он спрашивал, умеет ли та читать и писать. Задавать этот вопрос девушке, сидящей на его продавленном диване, казалось кощунством.
– Как вас зовут?
– Карна.
– И все? Просто Карна?
– Да. Мне называть вас Рихардом?
– Можно Харди. Или Рих. Как вам угодно.
Он откинулся на спинку стула, рассматривая девушку. Скорее всего, ей двадцать с небольшим, но держит себя как взрослая дама, и одежда вдовы добавляет лет. Тонкие черты, фигура хорошая – видно и под плащом. Над правой бровью родинка. Слева вдоль лица спиралью закручивается темная прядь, покрытая моросью тумана, словно бриллиантовой пылью.
В его гостиной Карна выглядела так же уместно, как лебедь в курятнике.
Рихард постучал письмом по раскрытой ладони.
– Совместное проживание.
– Не слишком совместное, я полагаю, – уточнила она, и уголок ее губ, слегка подведенных розовой помадой, дернулся вниз.
– Разумеется, – кивнул Рихард. – Когда вы можете приступить?
– Завтра, – ответила она. – Вернее, уже сегодня. Сейчас. По правде сказать, мои вещи в экипаже.