Отец и его дочь Наташка проходят через всю повесть. Поначалу мы не понимаем многого о них, даже того, где они живут. Но шаг за шагом автор раскрывает нам детали их бытования, окружает их людьми, ситуациями, добавляет к их характерам новые чёрточки. Вот как он тонко и красиво намекает, что действие происходит в советском восточном городе, скорей всего, Ташкенте:
«– Счастливого пути! – сказала Наташка и разжала пальцы.
Фрегат секунду помедлил, словно прощаясь с нами, мгновенно набрал скорость и понёсся по блестящей серебряной воде.
Мы стояли и смотрели ему вслед.
Ему предстояла долгая, трудная дорога.
Из арыка, за Парком культуры, попасть в канал Бурджар, плыть по быстрому Чирчику, где всегда холодная вода и много водоворотов. И только потом будет большая река Сырдарья, которая через весь Узбекистан течёт на север, в Аральское море».
Конечно, в прозе Аркадия Мара что-то есть и от Носова, и от Голявкина, и от других детских классиков. Но мне кажется, что иные его творческие установки свободней и раздольней. То чувство свободы и гигантского пространства, что заложено в только что процитированных строках, сопровождает нас на каждой странице. Мир ребёнка удачно сопоставляется с большим миром, который пока мечта, пока фантазия, но это тот простор, до которого надо дорасти героине. Такая парадигма выглядит на редкость романтично. Классической советской детской литературе подчас не хватало романтизма, он заменялся назидательностью. У писателя Мара романтизм – основа его эстетики, причём романтизм этот не от «бури и натиска», а из желания видеть во всём, даже в самом обыденном, особенное, интересное и интригующее. А что для ребёнка важнее всего? Интрига. Постоянное ощущение того, что дальше будет ещё интересней. И в жизни, и в книге.
Образы Наташки, центра притяжения всех смыслов текста, и её отца, основного повествователя, – ключевые для понимания фабулы и композиции. Но образы мальчиков, Альберта и Вадика, также выписаны очень выпукло. Этим ребятам явно будет нелегко в жизни, но все сложности они будут преодолевать за счёт искренности и чистоты, а не с помощью уловок и манипуляций.
На это свойство книги Аркадия Мара стоит обратить особое внимание. Описывая детей, он чётко даёт понять, какими видит их во взрослой жизни. И становится любопытно: если у героев есть прототипы, удалось ли автору понаблюдать за тем, кем они стали, когда выросли?